Маленький Диккенс(Биографическая повесть)
Шрифт:
Чарли с жалостью и удивлением глядел на отца. Он не верил ни необыкновенным познаниям матери, ни тому, что они разбогатеют. Сколько раз уже отец собирался разбогатеть. А на самом деле они все больше беднели и вот теперь дошли до полной нищеты.
— Ты забываешь, Джон, что у нас нет ни копейки денег. Как можем мы переехать на новую квартиру? И чем ты заплатишь за объявление?
— Необходимо продать все, что только возможно — ответил Джон Диккенс, обводя комнату глазами. — Продадим этот буфет.
Но тут мистрисс Диккенс снова расплакалась:
— Наша лучшая вещь, одна только у нас и осталась. Он был весь уставлен дорогой посудой, когда мы жили в Портсмуте. Чарли, помнишь как мы праздновали в Портсмуте день твоего рождения?
— Напротив, я тебя понял, моя дорогая. Уверяю тебя, что я тебя прекрасно понял. Ты не хотела бы продавать буфет… Поищем, может быть, у нас еще что-нибудь найдется.
— Я ведь не говорю, Джон, что не хочу его продать. Мне больно его продавать, но я знаю, что это необходимо. У нас нет больше ничего ценного. Мы сегодня же должны продать все, что у нас осталось, — внезапно воскликнула мистрисс Диккенс в припадке горькой решимости. — Пусть Чарли зайдет в мебельный магазин и пришлет кого-нибудь оттуда. Чарли, ты зайдешь к старьевщику, я дам тебе всякую старую рвань, чинить ее больше не стоит. Но за нее, конечно, дадут гроши… Надо бы еще что-нибудь хорошее продать. В твоей библиотеке остались книги, Джон! Пусть Чарли снесет их книгопродавцу! У тебя там несколько книг в дорогих переплетах… за них хорошо заплатят.
Чарли слушал с ужасом. Слезы выступили у него на глазах. Он не раз уже ходил к книгопродавцу и немало отнес ему книг. Остались самые-самые любимые. В золоченых переплетах, с чудными картинками. Такие большие, толстые книги. Арабские сказки, Робинзон Крузо, Дон-Кихот Ламанческий. Он не мог себе даже представить, как он будет жить без них. Его самые-самые любимые книги. Он заплакал громко, горько, неудержимо.
Сначала его утешали и уговаривали. Отец обещал, что купит ему другие книги еще лучше этих, как только дела поправятся; Чарли плакал и говорил, что на свете нет книг лучше этих.
Фанни уверяла, что Чарли сам напишет такие же книги, когда вырастет большой, он и теперь уже лучше всякого писателя выдумывает сказки.
Чарли плакал и говорил, что вырастет дураком, если у него отнимут все книги. Наконец выведенная из терпения мать грозно крикнула, чтобы он сейчас же перестал реветь и пошел, куда его посылают, не то его отшлепают.
Фанни поспешно вытерла брату лицо мокрым полотенцем, пригладила волосы щелкой и помогла надеть рваную куртку.
Слезы душили Чарли. Тихо всхлипывая, он брел по извилистым переулкам. Его мучил голод, рваная куртка плохо грела, руки совсем закоченели. Чарли держал книги под мышкой, крепко прижимая их к себе — боялся выронить; он был такой маленький, а книги такие большие и тяжелые. В левой руке он тащил узел со старой рванью.
Идти пришлось далеко. Над городом все еще стоял туман. Чарли едва узнавал хорошо знакомые улицы. Кое-где еще горели фонари. Местами совсем было темно. В лавках светились огни, но они едва пробивались сквозь туман. Чарли казалось, что он попал в совершенно незнакомые места. Ему стало страшно. Чем дальше от дома, тем страшнее становилось.
Пройдя извилистыми и узкими переулками, он круто свернул налево в улицу, освещенную одним фонарем, в самом дальнем конце.
Чарли
Грязь лежала здесь толстым слоем на камнях. На этой улице жил знакомый книгопродавец. В окне его лавки выставлены были не только книги, но и клетки с канарейками и соловьями. Чарли долго пришлось стучать в дверь; наконец, маленький мальчик отворил ее и впустил его в лавку. Чарли понял, в чем дело: три раза в неделю книгопродавец напивался мертвецки пьяным и получал за это пощечины и пинки от своей жены.
И на этот раз, войдя в лавку, Чарли увидал хозяина на полу с подбитым глазом и шрамом на лбу. Из соседней комнаты прибежала жена: с башмаком в руке она стала перед пьяным. Вид у нее был грозный. Книгопродавец мигом протрезвился, он взял книги и стал их разглядывать. Потом поторговался с Чарли. Чарли решил продать книги как можно дороже. Ему слишком обидно было отдать их дешево. Наконец кое-как сошлись. Книгопродавец стал кидаться из стороны в сторону, шарить по карманам, ища деньги, но карманы были пусты. Он попросил Чарли оставить ему книги и зайти за деньгами в другой раз. Чарли оглянулся на жену книгопродавца. Она подмигнула ему и указала глазами сначала на книги, потом на дверь. Мальчик понял в чем дело. Она всегда была при деньгах, потому что отбирала их у пьяного мужа. Часто она тайком от мужа заключала с Чарли торговую сделку на лестнице. Так было и на этот раз. Чарли, бросив последний тоскливый взгляд на свои книги, вышел за дверь. Жена книгопродавца нагнала его и отсчитала ему по нескольку шиллингов за каждую книгу. Чарли понимал, что продал книги слишком дешево, но делать было нечего. Он вежливо поблагодарил и печально побрел дальше.
В мебельной лавке его тоже хорошо знали. Вся она была заставлена подержанными стульями, умывальниками, столами и буфетами. Стулья навалены были на буфеты, а буфеты стояли на обеденных столах. Все это торчало во все стороны. На огромной кровати красовались блюда, тарелки, стаканы, рюмки, хрустальная лампа и огромная старая кочерга. Великолепные оконные гардины грудами валялись на комодах, свернутые ковры уныло лежали на полу. В лавке было много дорогих зеркал и стенных часов. Стрелки их стояли неподвижно.
Мебельный торговец был человек расторопный и сметливый. Чарли передал ему поручение матери.
Он обещал, что сегодня же непременно зайдет к мистрисс Диккенс.
Выйдя из грязного закоулка, Чарли свернул направо и попал в узкий и мрачный проход.
Чарли попал в узкий и мрачный проход.
Здесь много было грязных лавок. Были и лавки подержанного платья. Но выставленные в них вещи казались мальчику слишком хорошими, ему совестно было показать свою рвань. Он стал искать лавки похуже, с каким-нибудь старым тряпьем. Наконец нашел такую лавчонку в подвале, на углу вонючего прохода. На дверях красовалась вывеска:
ЗДЕСЬ ПОКУПАЮТ МУЖСКИЕ И ЖЕНСКИЕ КОСТЮМЫ И ПРЕДЛАГАЮТ ВЫГОДНУЮ ЦЕНУ ЗА ВСЯКИЕ ЛОХМОТЬЯ, КОСТИ И КУХОННУЮ ПОСУДУ.
Чарли спустился по грязной лестнице, обрызганной помоями. Лавчонка была низкая и душная, освещенная крошечным оконцем, завешенным изорванными лохмотьями. На полу валялись кучи вонючего старого тряпья, а по стенам висели заржавелые ружья, пистолеты, клеенчатые матросские шляпы и много старых заржавелых ключей. В глубине лавчонки видна была открытая дверь, а за ней тесное логовище, где стояла постель, прикрытая старым одеялом с разноцветными заплатами. Из логовища вышмыгнул безобразный старикашка с рысьими, хитрыми глазами. Щетинистая седая борода покрывала его щеки и подбородок.