Малиновка поёт лишь о любви...
Шрифт:
– А почему вы не сообщили отцу, куда уехали? – вскипел Рик.
Конечно, эту женщину нужно было благодарить за то, что спасла Дьюллу, но жизнь она ей спасла, а душу чуть не загубила. Только благодаря этой вилланке Дьюлла жила не в замке, а в грязной лачуге, и вместо благородных занятий подглядывала за деревенской шлюхой, ублажавшей мужиков по кустам.
– Как же не сообщала? – перетрусила кормилица, а Дьюлла обиженно уставилась на Рика – зачем испугал ее любимую матушку?
– Посылала весточки, милорд, послала, - торопливо объясняла матушка Зайчиха. – Да
– Еще бы нищих попросили добраться до лорда Босвела, - буркнул Рик, но злости уже не было. Что можно ожидать от этой простодушной женщины? Началась война, тут и мужчина бы потерялся, не то что вилланка.
– Но кто же ее отец? – спросил он, скорее, сам себя.
– Мне не известно, - вздохнула женщина.
– Милорд Босвел оставлял какое-то письмо, - продолжала тем временем Зайчиха, и Рик мигом насторожился, - с вензелями, с печатями, да я его оставила, когда мы бежали из столицы. Но оно не казалось мне тогда важным – хоть бы ноги унести!
– А что было в письме?
Она посмотрела на него, вытаращив глаза:
– Да разве же я осмелилась бы читать господские письма?! Что вы, милорд! Да и сказать начистоту, я и читать не умею. Что бы я там увидела?
– Все, хватит, Рик, - заныла Дьюлла. – Матушка устала, ты прямо допрашивать ее взялся!
Пришлось прекратить расспросы, хотя Рик еще о многом хотел бы разузнать.
– Рик! – Дьюлла бросилась нему на шею, ластясь и потираясь щекой о его плечо. – Матушка Зайчиха ведь будет жить с нами? Скажи, скажи! А то она боится, что ты ее прогонишь!
– Буду рад, если вы останетесь жить в Своне, - сказал Рик, и был вознагражден тремя поцелуями – нежными и быстрыми, но зажигающими в крови самый настоящий пожар.
По возвращении в Свон, жизнь, казавшаяся Дьюлле прекрасной, стала казаться еще прекраснее. Страхи, связанные с нападением, были забыты.Еще бы! Ведь в замке ей ничего не грозит, а рядом с ней сейчас были все, кого она любила – Рик, матушка Зайчиха и Мартин. Конечно же, и Мартин был рядом! В один из солнечных летних дней Дьюлла играла с котенком в саду, а матушка Зайчиха подшивала рубашку, устроившись в тени.
– Что-то милорд второй день к нам не заглядывает, - сказала матушка Зайчиха как бы между прочим.
– У Рика всегда много дел, - вздохнула Дьюлла, дразня котенка травинкой. – А в последнее время их стало как-то очень много… Он все время занят и занят…
– Он такой обходительный,
– Рик – самый-самый лучший, - улыбнулась Дьюлла, заваливая Мартина в траву. – Я ужасно его люблю.
– Да и он к тебе неравнодушен, - поддакнула Зайчиха. – Я бы сказала – глаз с тебя не сводит.
– Глупая, - засмеялась Дьюлла, - конечно, я же его сестра!
– Что-то мне кажется, смотрит он на тебя, не как на сестру, - покачала головой кормилица.
– Ты о чем это? – Дьюлла оставила котенка и заинтересованно подсела поближе. – Как он на меня смотрит?
Но матушка Зайчиха замолчала, многозначительно улыбаясь.
– Эй! Отвечай, если заговорила! – потребовала Дьюлла.
Ей пришлось долго упрашивать женщину, а та забавлялась ее нетерпением, но в конце концов сказала:
– Тут только слепой не заметит, что он влюблен в тебя, дурочка.
– Влюблен? – Дьюлла почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а сердце затрепетало тонко-тонко. – В меня?
- Как по мне, так с ума сходит, - подтвердила кормилица. – Я сразу это поняла, еще когда первый раз увидела вас вместе. Помяни мое слово – он и не показывается сейчас только потому, что не знает, как избавиться от страсти.
– От страсти? То есть у него ко мне страсть? А как ты это поняла? Он что-то сказал? Когда? – затеребила кормилицу Дьюлла.
– Тише! – матушка Зайчиха подмигнула ей и поманила поближе, а когда Дьюлла придвинулась почти вплотную, зашептала ей на ухо: - Когда ты вчера пела, он смотрел на тебя, не отрываясь, и все ерзал, хотя кресло было мягкое, я потом пощупала. А это верный знак – когда мужчина ерзает.
– Да что ты?! – изумилась Дьюлла. – И почему это?
– Потому что у него все дыбом становится, - авторитетно заявила кормилица и для пущей убедительности выставила стоймя вверх большой палец руки. – Поняла?
– Но я же ему сестра! – изумилась Дьюлла еще больше, но как будто горячая волна накатывала на нее, захлестывая, увлекая в безумную круговерть – голова и в самом деле пошла кругом, стоило только представить, что Рик испытывает к ней нечто иное, чем братскую любовь.
– Вы всего-то двоюродные брат и сестра! – фыркнула кормилица. – Король и королева Салезии – тоже кузены. Смотри, не прощелкала бы ты клювом, пташка. А то схватят твоего Рика и уволокут под венец, а ты будешь локти кусать.
– Уволокут? – растерянно переспросила Дьюлла.
– А что ты думала? Он теперь граф, сам король его привечает, единственный наследник – да за ним любая побежит, только поманит, и на кривой бок не посмотрит. Или подожди – набегут и так, звать не надо. Это ты у меня проста, а девицы, знаешь, какие ушлые бывают?
– Но Рик не позволит, чтобы какая-то девица его уволокла! Он очень умный, его не обманешь!..
Кормилица посмотрела на нее с сочувствием:
– Когда мужчина влюблен, то глупеют даже мудрецы. Сдается мне, что милорд уже поглупел, и скорее женится на какой-нибудь вертихвостке, чем признается тебе.