Малиновка поёт лишь о любви...
Шрифт:
– В этом деле лучше, когда тайну хранит один, - сказала Дьюлла. – А ты прекрасно выступил в роли орудия возмездия – об этом еще не скоро забудут в столице. Прекрасный шанс сделать головокружительную карьеру. Ты же теперь прославился, как самый ловкий адвокат.
– Да уж, - он еще ниже опустил голову. – Прославился… Вы провели меня, как мальчишку. Я расскажу всем правду…
– А вот это – нет, - отрезала Дьюлла, - тогда Рик снова станет убийцей у сплетников…
Адалмер недовольно засопел, но спорить
– Наивная малиновка, - сказал Рик. – Помяни мое слово – об этом рано или поздно узнают и будут складывать баллады и рассказывать сказки.
– Про принцессу-распутницу? – пошутила она.
– Про красавицу, которая была так умна, что хитростью и сметливостью спасла некого рыцаря, который был влюблен в нее.
– Спасла рыцаря, которого она любила, - поправила Дьюлла. – Ладно, пусть придумывают сказки, но потом, лет через сто, чтобы мы могли умереть спокойно. И… да поцелуешь ли ты меня, наконец?!
– Адалмер, выйди, - приказал Рик, не глядя на секретаря.
– Пойду, займусь лошадьми, - сказал тот уныло и спросил, прежде, чем удалиться. – А как вы глаза сделали черными, леди?
– Закапала белладонной, - ответила она, глядя только на Рика.
Адалмер вздохнул и вышел, прикрыв плотно дверь. Матушка Зайчиха бесшумно исчезла на втором этаже еще раньше, и оставив счастливых влюбленных одних.
Дьюлла привстала на цыпочки, обхватывая Рика за шею, а он обнял ее за талию. Поцелуй длился долго, и Дьюлла не выдержала первая:
– Остановись, - шепнула она. – У меня голова кружится…
– Думаешь, я смогу остановиться? – прошептал он в ответ. – Зачем ты это сделала? Почему именно так?..
– Ты сам говорил, - сказала она, прижимаясь щекой к его груди и блаженно закрывая глаза.
– Кто бы поверил любящей и преданной женщине? А ненависти и подлости эти люди поверят всегда.
– Как поверили, что матушка Зайчиха умеет читать?
Дьюлла засмеялась:
– Но они же не знали, что она не отличит «а» от «в». А проверять никто не стал бы, раз все произошло в королевском семействе.
– Но ты пострадала…
– Да уж, - согласилась Дьюлла, - страшное горе. И земли отобрали, и репутация запятнана, и Вальдетюр разорвал помолвку… Ах, как же мне утешится?
– и она взглянула из-под ресниц.
– Если ты согласна, я стану твоим мужем хоть сегодня, - сказал он, - если ты все еще меня хочешь.
Она вскрикнула и дернула его за непослушную прядку надо лбом:
– Когда же ты, наконец, мне поверишь?! Мне не нужен никто, кроме тебя, - и она потянулась за новым поцелуем: - Возьми меня, и твоя малиновка никогда от тебя не улетит.
Осторожное покашливание Адалмера прервало очередной затянувшийся поцелуй, грозивший перейти в нечто гораздо большее.
– Я же сказал, чтобы ты ушел! – Рик оторвался от Дьюллы и тут же кашлянул сам,
Ничего не понимая, девушка оглянулась.
Рядом с Адалмером стоял король. Лицо его величества осунулось, щеки запали, и он постарел лет на десять. Было ясно, что то, что он только что увидел, не доставило ему приятности.
Повисло неловкое молчание, но потом Дьюлла набралась смелости и заговорила:
– Простите, ваше величество. Видно, незаконнорожденные дети все с изъяном – но я люблю Рика и ни в чем не раскаиваюсь. Мне жаль, что я причинила вам боль и бросила пятно на королевскую семью. Но жизнь этого человека, - она взяла Рика за руку, и пальцы их нежно переплелись, - его жизнь для меня важнее всего на свете. И если я не буду с ним, то не буду жить вообще…
– Я же велел тебе не называть меня «ваше величество», - сказал король глухо, раскрыл объятия, и Дьюлла бросилась к нему, уткнувшись лбом ему в грудь и заплакав. – Какое безрассудство, - говорил король, гладя дочь по голове. – Почему ты не доверилась мне, почему не сказала…
– Вы не хотели меня слушать, - напомнила Дьюлла, чувствуя, что теперь ее счастье было полным. – Вы и сейчас не верите, отец. А я умоляю вас поверить мне и простить за мою любовь.
– Дьюлла, - король понизил голос, но все равно все услышали, - но ведь он… уродлив! Представь, какими могут родиться дети!
Дьюлла посмотрела на отца, а потом на Рика с веселым недоумением:
– Вы слепы, отец? Это – самый прекрасный мужчина в мире! И дети будут так же прекрасны – и душой, и телом! Но простите ли вы меня?.. Сэр Босвел только что сделал мне предложение, и я ничего не желаю так, как стать его женой. Вы благословите нас?
– Отцовское сердце сделано из воска, сказал король, снова прижимая ее к себе, – я все тебе простил, еще до того, как сэр Босвел любезно объяснил мне причины твоего поведения…
– Рик?! – Дьюлла посмотрела сияющими глазами.
– Как только его освободили от церковного покаяния, он сразу примчался ко мне, - рассказал король, - признаться, я не желал его видеть, и слушать его не хотел, но он был… весьма настойчив.
– Церковное покаяние? – девушка с беспокойством оглянулась. – Какое покаяние?
– За плотские грехи, - пояснил Рик, не сдержав улыбку. – Две недели поста и власяница – так себе наказание за удовольствие, полученное от судебного спектакля.
– Признаться, я был ужасно зол сначала, - сказал король. – И зол, и уязвлен, и опечален – даже не знаю, что больше. Но еще больше, по-моему, был зол и опечален доктор Лоренс, узнав, что его печать… позаимствовали.
– Не надо было бросать ее на столе, - фыркнула Дьюлла. – Он такой доверчивый, бедняжка!
– И милорд Вальдетюр весьма обижен и опечален, - сказал король со значением.