Малой кровью, могучим ударом!
Шрифт:
– Позвольте, я попробую угадать... Иосиф Сталин?
– Именно.
– А как я могу убедиться, что это не провокация Гитлера?
– А вы знаете, что я хочу предложить вам?
– Нет.
– Тогда что ж поперек батьки в пекло?
– Куда? А! Опять поговорка... русская.
– Вот именно!
– И о чем же Иосиф Сталин хочет попросить меня, старого больного человека?
– Приютите у себя Гитлера.
– Я не понял, я плохо слышу, повторите...
– Объявите, что вы готовы предоставить Гитлеру и его правительству убежище, чтобы он мог руководить
– Но я не смогу, народ не поймет...
– Прекратите, маршал. Народ скушал капитуляцию, народ скушал французские части СС, народ скушал репрессии против коммунистов и социалистов. Но народ порвет тебя в клочья, когда мы освободим его. Делай, что тебе говорят, и ничего не бойся.
– Но какие гарантии?
– Старший майор Госбезопасности приравнивается в Советском Союзе к генералу. Слова советского генерала тебе мало? Венгерскому диктатору Хорти и румынскому королю Михаю свое слово давали полковник и старший лейтенант соответственно. Тебе же, маршал, гарантии дает советский генерал. Гарантия крепче, но и спрос за нее будет строже.
– Вы, молодой человек, генерал? Да я сейчас нажму эту кнопку, и вы почтовым самолетом полетите на встречу с Мюллером!
– Нажмите. Ну, что же вы медлите? А потому медлите, что за то, что вы четверть часа шептались о чем-то с советским генералом, вам немцы не дадут дожить до прекрасного мига свободы. А я как прошел сюда сквозь кордоны охраны, так и выйду отсюда. И никому меня остановить не удастся. Вот текст сообщения, которое вы должны опубликовать в печати. И помните, товарищ Сталин вас врагом народа пока еще не назвал. Но знайте, уж если он назовет вас врагом народа, отменить это высокое звание не сможет даже он сам.
Петэн, подняв указательный палец, прервал Павла и погрузился в тяжкие раздумья.
Павел, рассматривая седого французского маршала, вспомнил вдруг разговор на даче у Сталина. Судостроев и Берия в присутствии хозяина обсуждали будущий визит. Оценивали различные варианты вербовки, просчитывали сценарии развития событий. Исходя из справки о психологических особенностях Петэна, представленной аналитиками 4-го оперативного отделения Иностранного отдела пытались вычислить самый беспроигрышный вариант. Запомнилась Судостроеву фраза, сказанная Лаврентием Павловичем: «Да что тут думать? Он беден, как церковная мышь. Его нужно просто купить. Обещай ему вагон денег. И дачу на Черном море». Но жизнь одновременно и проще и сложнее. И, похоже, выстрелил вариант самый примитивный, самый бесперспективный.
– А зачем вам нужно, чтобы Гитлер воевал из Франции? – очнулся от раздумий Петэн. – Вы перенесете боевые действия сюда, и моя страна погибнет в руинах!
– Маршал, мы завоевали Польшу, Румынию, Венгрию без всяких разрушений. Мы, конечно, сможем в пух и прах разнести Германию, если Гитлер превратится в крысу, загнанную в угол. Но Германию мы разрушать тоже не хотим. Пусть Гитлер уйдет во Францию. А во Франции его выловят либо наши парашютисты, либо бойцы французского Сопротивления.
– А если он не пойдет на это?
– Пойдет!
– А если...
–
– Что это?
– Это ваша индульгенция. Гарантия того, что Сталин не назовет вас врагом народа.
В этот же день с судна, стоявшего в Марселе под испанским флагом, ушло в эфир странное сообщение: «Палыч! У дедушки открылся слух. Павлик».
Сталин смеялся. Судостроеву впервые приходилось наблюдать, чтобы так просто, даже как-то по-детски, смеялся ОН. Берии тоже пришлось изображать веселье и хихикать.
– А когда я уходил, он спросил: «Вот вы так легко прошли ко мне. Что, и к Гитлеру вы смогли бы так пройти?»
– И что вы ответили? – спросил Сталин, и Павел похолодел, увидев в желтых глазах Сталина тигриную угрозу.
– Я позволил себе пошалить.
– Что вы ответили? – спросил Сталин серьезно, и веселость мигом слетела и с Берии.
– Я сказал «да».
– А он?
– Он уронил голову на стол, обхватил ее руками и зарыдал...
– Хорошо, товарищ Судостроев, вы правильно все сказали. Мы посовещаемся с товарищами и, наверное, наградим вас. Лаврентий, стране нужны герои?..
– А вот скажите, товарищ Судостроев, где находится гора Арарат? – спросил Сталин в конце ужина.
– В Турции, товарищ Сталин.
– А почему символ армянского народа – гора Арарат – находится в Турции, а не в Советской Армении?
– Ну, я думаю, что, наверное, это несправедливость...
– Вы правильно заметили, товарищ Судостроев, именно несправедливость! И Константинополь – бо-о-ольшая несправедливость.
– Но мы же боремся с несправедливостью, товарищ Сталин.
– Конечно, боремся, товарищ Судостроев.
Геринг
Окружение Гитлера как за спасательный круг ухватилось за предложение Петэна. Нет, мы не бежим, конечно. Мы просто отступаем, наш фюрер! Ведь это же понятно. Это же очевидно.
Первым из Берлина выехал Геринг. Выехал неохотно, неспешно, обещая вот-вот вернуться. Но едва за горизонтом скрылись пригороды Берлина, водитель выжал из машины все. Срочно в Оберзальцберг! Там драгоценности, статуи, картины мастеров Возрождения даже на потолке. Спасать все срочно от советских варваров.
Двумя днями позже из Оберзальцберга двинулся караван грузовиков, навьюченных старинными гобеленами и восточными коврами, изящной мебелью, тщательно упакованными картинами и двумя солидными пузатыми сейфами. Караван сопровождали два батальона авиаполевой дивизии. Жаль, что не взяли с собой зениток. Лишь тройка советских штурмовиков прошла, и от грузовиков каравана остались только обгоревшие остовы. Ни картин, ни теток каменных, лишь два сейфа уцелели. Что-что, а сейфы в Швейцарии делать умеют. И пришлось Герингу, как нищему, во Францию отступать всего-то с двумя сейфами, набитыми золотыми коронками да самоцветными камнями.