Малой кровью
Шрифт:
– Доктор – эмигрант. Француз. Он и сообщил.
– Может быть, просто похищенные?
– Может быть. Всё может быть… В том-то и дело, что может быть всё. Но с какой бы стати имперцам объявлять тут по всей планете розыск ими же похищенных землян – а лет пять назад такое событие имело место быть… и плюс ещё всякие прочие намёки. Так что мы предполагаем: туннель есть, действует, но скрыт и труднодоступен – с обеих сторон. Имперцы наверняка знают или догадываются о его существовании, но тоже не могут найти…
– Ой-ё…
– Всё это предположения, разумеется. Но сбрасывать их со счётов мы не можем…
– И чем мне предстоит заняться? – спросил, сглотнув, Серёгин. – Искать туннель, или вербоваться к Чихо, или…
– Нет.
– Чего уж там.
– Наша задача поскромнее: разобраться здесь, на месте, с поставками и поставщиками оружия. Гриша, вы, ещё пара ребят, завтра познакомитесь… Возможно, нам с вашей помощью удастся взять кое-кого на Тангу за яйца.
– Разве у них там есть яйца?
– Есть. Втягиваются в брюшную полость – но есть. Так что при определенной сноровке…
Тряска прекратилась: высокий судоходный пролёт моста закончился маленьким островком, можно сказать, скалой; сейчас будет поворот, поворот, потом крутой короткий спуск – и снова пролёт, теперь низкий, под ним не ходят суда, а разве что лодки – те, которые рискнут забраться сюда, на каменистую мелководь, где пена, воронки и буруны, где сталкиваются беспорядочные бешеные волны.
Отсюда, перепрыгивая с островка на островок, с камня на камень, мост будет тянуться ещё километров восемь. Потому он и Змеиный, что так вьётся…
Глаза Раджаба в полутьме светились.
– Почему до сих пор не летали на Марс? Не высаживались на Луну? Ведь казалось бы – всякого летающего железа предостаточно. Ну да, война и всё такое. Но война уже год как кончилась, а железо осталось. И вот единственная межпланетная трасса – Земля – Титан. Карамболем: Земля – окрестности Венеры – через раз окрестности Юпитера – финиш. Как минимум месяц в одну сторону, при этом масса сложностей, каждый полёт в своём роде уникален. И это при нынешних двигателях и при полном отсутствии проблем с энергией. Вопрос ещё раз: почему?
– Потому что двигатели работают эффективно только в поле тяготения, – пожала плечами Юлька. – Корабль как бы отталкивается от планеты, или притягивается к ней, или движется под углом. Планета для него – как рабочее тело реактивного двигателя…
– Стоп. Тяготение Солнца – чем оно тебе плохо? В окрестностях Земли оно действует на любую пассивную массу почти в четыре раза сильнее, чем тяготение самой Земли. Или, если уж на то пошло, тяготение Галактики. В той же точке – в шесть раз сильнее, чем тяготение Солнца. Но мы про это забываем почему-то. И двигатели наши – как будто забывают. Забавно, правда? Чтоб железяки о чём-то забывали…
А ведь действительно так, подумала Юлька, я это знала, но вот совершенно не придавала значения…
Нереальное продолжалось, и уже не первый раз пришло в голову – параллельно потоку простых мыслей: а вдруг это я в какой-то момент умерла, не заметив, и все эти чудеса – просто начало загробной жизни? Ей попадались такие романы… Она сидела в какой-то захламлённой мастерской с двумя совершенно незнакомыми чёрными парнями, один из которых три часа назад ограбил её на пустынной дороге, а потом она его чуть не пристрелила… и вот теперь вела беседы о космических полётах – и не только. Сама не зная зачем, она рассказала им о себе практически всё – включая настоящие причины и цель этой поездки, – рассказала, ничего не пытаясь скрыть. А зачем ей что-то скрывать?..
Что ещё более непонятно, мысли и образ действий её были признаны странными, но в общем правильными и заслуживающими одобрения…
– Вихрь взаимодействует с линейной гравитацией совсем не так, как инертное тело. Прежде всего имеет значение не столько напряжённость гравитационного поля, сколько некое его качество, которое вихревики называют «структурностью». Структурность описывается трёхэтажной формулой и зависит от многих
– Ты говоришь так, будто что-то придумал, – сказала Юлька нетерпеливо.
– Да. Именно. Итак, полёт на Марс. Берём один – прописью: один – списанный «Хаммер» и ставим на него два – прописью: два – движка: один для околоземного пространства, другой – для марсианского. Всё! Разгоняемся – пять витков по спирали, до семисот в секунду, потом выстреливаем себя по касательной к Марсу. Тормозимся…
– Класс! – выдохнула Юлька. – Это же… Единожды один…
– Ага. Когда я сообразил, то страшно удивился – неужели никто до меня? Оказалось – никто!
– И ещё оказалось, – подал голос давно уже молчащий Омар, – что это очень дёшево стоит.
Он так и сидел задом наперёд по-турецки на седле своего мотоцикла. Юлька смотрела на него, и до неё медленно доходило сказанное.
– Так ты хочешь сказать, что ты… что вы… сделали это?
– Мы сделали это! – дурашливо выкрикнул Раджаб и словно бы вбил локтем в пол что-то большое. – О глупая женщина! О чём тебе говорят уже час? Больше часа! Мы летим на Марс. На следующей неделе.
– Обалдеть, – сказала Юлька по-русски.
Санька говорил, что всё самое интересное происходит в стороне от дорог. Именно поэтому он так любил мотоцикл…
– А кто из вас пилот? – спросила она почти не изменившимся голосом. Её вдруг затрясло, и сейчас она изо всех сил пыталась это скрыть.
– Не мы, – вздохнул Раджаб. – Пилотом у нас Цыплёнок Хью…
– Единственный белый в экипаже, – вставил Омар.
– …он учился на военного лётчика, но в прошлом году их школу распустили, малышу не удалось положить себя на алтарь победы, и он пустился во все тяжкие. Омар вытащил его буквально из-под асфальтового катка…