Малой кровью

Лазарчук Андрей Геннадьевич

Про себя он подумал: сегодня же найти Кгенгху. Она должна многое знать…

Санкт-Петербург, 28.07.2015, день

– День добрый! Что у нас интересного?

Продавец, как обычно утративший в Кешином присутствии дар речи, улыбаясь и часто кивая, выставил на прилавок картонную коробку.

– Только что принесли? – угадала Вита.

Продавец закивал ещё чаще.

– Ну-с, про что сегодня будем рассказывать…

На дне коробки были разложены веер, шёлковые белые перчатки, перламутровый бинокль, букетик искусственных цветов и шкатулочка. Внутри обнаружился женский профиль, вырезанный из чёрной бумаги.

– Какая коллекция!

Но ведь это же от разных людей правда? Вы сами подобрали?

Продавец расцвёл в улыбке.

Вита приготовилась рассказывать про то, как боролись с жарой в отсутствие вентиляторов и кондиционеров, про то, как дамы посещали театры и болтали на языке вееров, про то, как появилось слово «белоручка»…

Но обнаружила, что Кешка её не слышит. Он неотрывно глядел куда-то под потолок.

Там на стене висел криво старенький, тусклый и изрядно поцарапанный пионерский горн. Кеша постоял, покачиваясь на носках, то выпуская, то втягивая когти, затем издал боевой клич «Моё!!!» и метнулся по стене вверх.

Это была судьба.

Герцогство Большой Южный Паоот, планета Тирон. Год 468 династии Сайя, 14 день лета

Двое выскочили на него из тумана, мгновенно офонарели, простые крестьянские парни без малейшей военной подготовки, и Денис срезал их обоих негромкой очередью – походя, как отмахиваются от жирных мух, – и с досадой пошёл дальше; с досадой потому, что идти было много труднее, чем стрелять…

Когда-то в другой жизни уже было что-то подобное: на Тянь-Шане между двух перевалов Денис в двух местах сломал голеностоп. Ничего не оставалось, как из подручных сварганить себе гипсовую повязку – на бинт пошла тельняшка, а вместо гипса был использован клюквенный кисель. И всё: по утрам он вставал и начинал идти, и шёл весь день, что-то оря – вроде бы как Высоцкого, он никогда не знал, что помнит его столько. Так он прошёл три перевала и спустился к Ак-Су, там уже ходили машины…

Здесь было примерно то же самое, только орать нельзя. И он точно знал, что никуда никогда не придёт.

Обрамлённые лиловыми кругами, перед глазами мотались замшелые камни. Щёлкнуло, от дерева отлетели щепы, Денис огрызнулся, где-то закричали. Потом снова стали мотаться камни – медленно и неровно, в такт шагам.

На последнем привале он сжёг карту и все бумажки, которые нашлись в рюкзаке и карманах. Остался только медальон. Уничтожать медальон было не положено, да и не требовалось. Всё равно в Легионе он числился дезертиром.

На осклизлом мху ноги не удержались, покатились, подлетели, но боли от падения Денис не почувствовал, наоборот: теперь появилось оправдание перед собой, чтобы несколько секунд не делать ничего. Он катился вниз, это была какая-то очередная расщелина, валуны, кусты и вялые деревца, об одно его ударило, закрутило, перевернуло на живот. На животе он проехал ещё сколько-то камней и остановился.

Вставать не хотелось. Рюкзак забросило на левое плечо и голову, он был как дикий враг, оседлавший поверженного. Но сквозь толстый мокрый мох Денис нащупал кое-какую опору под собой… колени расползлись, дрожа, зато приподняться он всё-таки сумел.

И понял, что прибор над ухом не то что пищит – а просто-таки исходит гнусной трелью. Будто крыса, которой зажали хвост.

Броском правой руки он сумел ухватить клапан рюкзака, ещё больше сдёрнуть его вперёд, дотянуться до пряжки. Нажать… потянуть…

Вот она, макушка прибора.

Чуть-чуть на себя…

Денис выбрался из-под придавившей его тяжести и лёг рядом, тяжело дыша. Прибор продолжал верещать. Тогда он без какой-либо

мысли дотянулся до клавиши, единственного органа управления прибором, и нажал её. Если сейчас верещание не прекратится, он начнёт стрелять…

Верещание прекратилось, но тишина длилась секунду, не больше. Раздался громкий вздох, потом скрежет камней, потом зашумели деревья. Налетел порыв ветра, сильного ветра.

Медленно стало темнеть…

Денис с трудом перевернулся на спину. Деревья с плоскими, как будто расплющенными о стекло кронами склонялись над ним, образуя купол. Мох куда-то спрятался – во всяком случае, ясно обозначилась дорога, мощёная каменными плитками цвета выгоревшего хаки. На обочине её Денис и лежал, с трудом воспринимая происходящее. В той стороне, куда он лежал ногами, дорога подёргивалась зелёной рябью и пропадала, а в другой стороне, куда Денис мог дотянуться взглядом, что-то ещё двигалось, изменялось – и внезапно стало понятно, что там отворились ворота в темноту.

Глава одиннадцатая

Где-то над Индией 28.07.2015 18 час. 00 мин. по Бомбею

Из кабины вышел первый пилот, пригладил лысину, сказал что-то ненужное, кажется – «пролетели Бомбей». Адам как раз пытался вчитаться во второй из докладов только что вернувшихся агентов. Как он с удивлением узнал, только за последние полгода и только спецслужбами России, Европы и Израиля в Империю было заслано более трёхсот агентов. Кроме того, как выяснилось, ГРУ начало засылать агентов в Легион аж с семьдесят четвёртого года – то есть задолго до того, как самоё существование Легиона, Империи и вообще других обитаемых миров стало неопровержимым фактом, а не игрой больного воображения. И сейчас, читая доклад – в общем-то, малоинформативный, – Адам вспоминал, что слухи о каких-то возможностях наняться на ну оч-чень оплачиваемую военную службу куда-то непонятно куда действительно имели хождение в офицерской среде, но лично он, Адам, считал это байками; в девяностые годы ходило много всяческих слухов.

Оказывается, первые тайные вербовочные пункты Легиона были развёрнуты на Земле ещё в пятидесятые. И успешно работали под носом всяких там КГБ, ФБР, «штази», МИ-6, «сюртэ»… Поток завербованных был тогда невелик, от ста до пятисот человек в год, и сравнительно недавно достиг пяти тысяч. Но только после того, как вербовка наёмников – согласно договору с Империей – стала делом вполне легальным, её принялись широко использовать как окно для внедрения агентуры, и Адам был не одинок в подозрениях, что вся эта показушная вербовка – что в Легион, что на генетическое донорство – представляет собой теперь нечто вроде отвлекающего манёвра, а настоящая тайная деятельность осуществляется где-то в другом месте, которое пока никак не удаётся вычислить…

Итак, ГРУ… в семьдесят четвёртом организована тематическая группа, а начиная с семьдесят девятого началась заброска в Легион (а вернее, куда получится) офицеров… и по крайней мере два десятка случаев вроде бы увенчались успехом. Даже поддерживалась связь (интересно, каким способом?)… Но в девяносто третьем начальник отдела, который этим занимался, умер (совершенно естественной смертью: на майском пикничке полез купаться в озеро с родниками на дне и утонул на глазах двух десятков сослуживцев) – а преемник, похоже, оказался идиотом – и, посчитав покойника сумасшедшим или жуликом, все нити оборвал и отдел развалил. Когда через пятнадцать лет хватились – документы почти полностью были уничтожены… судьба заброшенных агентов до последних лет оставалась неизвестной…