Малой
Шрифт:
— Котам! — тут же предположил Малой.
— Нет, котам яблоки противопоказаны. Их больше змеи в кустах забавляли, что у яблонь виться начали. Одна змея — искуситель. Другая — шептатель по отношению к первой. А кто был кем, уже не разберёшь. Давно это было.
Куб даже задумался насколько давно, но информация об этом в его системе отсутствовала.
— В общем, с течением времени, ангелы стали не только хранителями, но и вдохновителями, чем пробивали людей на инициативу. Однако, инициатива бывает наказуемой. Вот гулять с собакой или гладить кота — это правильная инициатива. А сорвать запретный плод, чтобы сделать пирог-шарлотку — не очень. Но
— А собаки? — всё так же активно развивался Малой.
— А собаки и так от человека почти отходили. Он же всегда что-нибудь жрёт, как поумнел в своих коварных замыслах. На костре готовит. А кости рядом разбрасывает. Подходи, да бери. Правда те, что предпочли свободу, в волки подались, в леса, да там же и одичали. Но те, что остались, уже тех волков гоняли. А некоторые даже до такой степени выросли, что сами волкодавами стали. За косточки. Человек тут даже особо не старался. А кто старался?
— Ангелы? — делал определённые успехи Малой.
— Вот именно! — впервые одобрил Куб. — Их присутствие ощущалось в каждом произведении искусства, в каждой ноте, в каждом слове, произнесённом с любовью. И пока они парили и вдохновляли, лелея человека, антиангелы человека пинали, утверждая, что сырой шарлотки не бывает, что урожай чтобы посеять, сначала надо землю вспахать, ну и больше по мелочи: «без труда не вытащить и рыбку из пруда» и прочее. И так упорствовали, пока их демонами не назвали.
Все тут же посмотрели на Даймона. И тот задал самый ожидаемый вопрос:
— А как же Даймоны?
— А Даймоны, друг мой, это те, кто слушал всех, но предпочитал идти своей дорогой, ответила за Куб уже Мара.
И все на миг замолчали, переваривая услышанное, а затем пошли гулять по второму небу. Облака под ногами вскоре сменилось мягкой, сочной травой. Ноги утопали в ней по колено, но это не мешало свободно идти, ведь трава была как мягкий шёлк.
Райские гущи раскинулись на всю ширь второго небесного круга. Повсюду, на сколько хватает глаз, произрастали дивные сады: от привычных глазу берёз и дубов, до невиданных пальм и кустов с цветами, от коих захватывало дух. Такой красоты ребята не видели ни на одной картинке. Захотелось застыть в благоговейном трепете и наблюдать за цветением невиданных перламутровых роз без шипов, синих, как чистое небо подобий васильков, лазурных ромашек и багровых одуванчиков.
Что-то знакомо, а что-то необычно. Приходится заставлять себя
— Какая красота! — заявил даже Малой и потянулся к новым фруктам.
Те свисали с деревьев большие, сочные. А там ягода, как яблоки, а яблоки, как дыни.
— Рай вегетарианца, — хмыкнула Мара, не чувствуя голода после перекуса на адской кухне.
— А мне больше нравится, что здесь много воды, — признался Даймон.
Небольшие прозрачные озёрца отражали солнечный свет, что играл лазурью и не слепил глаз, милостиво позволяя любоваться совершенством дневного светила. Меж деревьев весело журчали чистейшие ручейки, мягко звенели родники, где каждая капля на вес золота.
Душа пела, душа танцевала. И шелест листьев ласкал слух. А озорной ветер шептал невысказанные слова, приглашая помчаться с ним вдогонку вечности, лаская всё вокруг своими нежными прикасаниями. В кронах деревьев пели райские птицы, играя на струнах души, глаза то и дело закрывались в неге, чтобы насладиться этим пением, а трава снова манила прилечь в тени дерева, насвистывая в такт мелодии ветра.
Малой и по аду бегал босиком, и ничто в мире не могло проколоть его босых пяток. Но теперь разулся и Даймон. Последней сдалась Мара, ступая по мягкой траве бледными пальцами.
Гулял по дивной долине, они все размышляли о своём.
— Всё здесь дивно и великолепно, вот только… где люди? — недоумевал демонёнок.
— Может быть, поэтому и дивно, и великолепно? — хмыкнула сестра, не меняя цвета глаз.
Так же оба заметили, что нет не только людей, но и животных. Даже белки не прыгают по веткам в поисках орешков. Не слышно никакого хруста костей в кустах.
— Странно, — признался Даймон. — Может быть, животным в таких местах нет места? Ну, хищникам понятно. Есть зверей запретили, вот и погибли. Не каждый зверь может постоянно придерживаться запретов.
— Для зверей нет запретов, — добавила сестра.
— Ну, я про то, что какой-нибудь барсук укусил хомяка, вот и выгнали обоих: одного за агрессию, второго за соблазн.
— А как же травоядные? — прикинула Мара. — Траву тоже есть нельзя?
— И вправду. Как только здесь раньше люди жили? — недоумевал демонёнок. — Одними апельсинами с орехами долго не проживёшь.
— А как же яблоки?
— Про яблоки я уже наслышан. Но Адам, наверное, по мясу соскучился.
— Ну или винограда перебродившего перебрал, а тут эта ещё… с шарлоткой. Конечно, ему захотелось попробовать что-но новенькое.
— Чисто по-человечески я его, конечно, понимаю. Не столько насчёт вина, сколько насчёт новизны. Любому демону понятно, что хочется новые вкусы попробовать, даже когда те, что есть — восхитительны и бесподобны.
Малой снова с удовольствием напился из ручья. Прохладная водица утолила жажду с первого же глотка.
— Ни птиц, ни животных, ни рыб, — посмотрел в прозрачные воды демонёнок.
— И комаров тоже нет, — ответила Мара. — Для кого вообще это всё строили, растили и создавали?
Душа металась в поисках ответа.
Слух уловил постороннюю мелодию среди лёгкого ветерка. Малой первым поспешил на поиски источника. Остальные за ним. Нить звуков становилась всё отчётливее, пока Даймон, раздвинув кусты, не увидал двух ангелов, прислонившихся к большому дереву. Один неспешно перебирал арфу, другой что-то черпал ложкой из небольшой ёмкости.
— О, ангелы.
Мара ощерила зубы:
— Понятно… Для кого же ещё могут построить так красиво и дивно? Конечно же, для себя!