Мальтийская звезда
Шрифт:
Очень скоро ему понадобятся все его силы, так как в самое ближайшее время он поедет в Рим для переговоров с папой и зловещим Джаном Галеаццо Висконти.
Да, Северину удавалось улыбаться в ответ на шутки герцога. Он считал, что вел себя безупречно. Когда престарелая мать герцога толкнула его локтем в бок и подмигнула ему, он не сказал ей, как смешно она выглядит с крашеными оранжево-желтыми волосами, так же как и не предложил своей жене немедленно расторгнуть их брак.
Рыцарь Бригант лишь небрежно бросил своему почетному сопровождению:
– Мы проведем эту ночь в покоях графини… моей жены. – Если не считать этой маленькой ошибки, он вел
Теперь Аликс уже не была графиней де Мерсье. Она была просто леди Бригант – его женой.
Помня унижение, испытанное утром, когда она отказалась его поцеловать, Северин был настроен весьма решительно. Он заставит ее поцеловать его, в этом не может быть и тени сомнения. Он не допустит фиктивного брака.
– Да, – твердо сказал он, взяв ее холодную руку. – В ваших покоях, мадам. У меня холостяцкая комната. Да и вам лучше оставаться там, где вы привыкли жить.
«Какой заботливый», – подумала Аликс, когда они направились к ее покоям.
Только присутствие почетного сопровождения удержало ее от того, чтобы не встать на цыпочки и не запечатлеть на его щеке насмешливый поцелуй. Он, наверное, почувствовал, как унизительно будет для нее снова оказаться в комнате, где он ее отверг.
«Однако он может отвергнуть меня и в моей комнате».
Ее мысли путались. Она внезапно осознала, что, хотя и была замужем, но не знает, как вести себя в этом новом браке. Что она должна делать? Даже не напрягаясь, она могла пересчитать по пальцам те ночи, когда Робер приходил к ней ночью. Но он проводил с ней не больше часа и никогда не оставался до утра. Тогда она думала, что это нормально, и еще надеялась, что настанет время и он изменит свое отношение к ней. Сейчас ей было любопытно, как поведет себя Северин. Будет ли он разочарован в ней так же, как был разочарован Робер?
Северин, у которого есть все основания считать, что он имеет дело с опытной женщиной, внезапно обнаружит, что ему досталась почти девственница. Сердце Аликс провалилось вниз от одной только мысли, что он может так подумать о ней. Он быстро поймет, что она холодная и неопытная и что есть места потеплее, где можно проводить свои ночи.
Ей так о многом надо было подумать, и она думала об этом сейчас, молча идя рядом с мужчиной, с которым ей скоро придется лечь в постель. Должна ли она заплести волосы в косу или оставить их распущенными? Если она оставит их распущенными, то они к утру спутаются. Если она заплетет косу, то утром сэкономит время на прическе. Она раньше никогда их не заплетала и не завязывала лентой – ей хотелось, чтобы Робер видел ее с распущенными волосами. Но он говорил, что ее волосы его отвлекают.
«Раз, два и готово».
Он не хотел отвлекаться при выполнении своего долга.
Они подошли к двери, и он, открыв ее, пропустил Аликс в комнату.
– Я оставлю тебя одну на несколько минут, – сказал он. – Мне надо позаботиться о моих людях.
Дверь закрылась, и она осталась одна. Теперь у нее не было служанки, чтобы помочь ей. Она отослала молодую Софи ухаживать за матерью, которую по просьбе Аликс герцог немедленно освободил. Ей удалось повидаться с колдуньей, но времени для разговора у нее было Мало, да к тому же она боялась привлечь внимание де Гини к обеим женщинам. Сейчас, когда он уехал к лесной гробнице, Аликс решила, что завтра же, с первыми лучами солнца, она их навестит. Когда охранники пришли, чтобы увести ее, колдунья шепнула Аликс:
– Я что-то вижу. Что-то или кого-то темного и страшного. Серебряного человека.
Да, завтра она обязательно
Сняв с себя свадебный наряд, Аликс помылась в маленьком тазике, наполненном лавандовой водой. Капли воды блестели на ее теле, стекая с ложбинки между грудями. Она вытерлась льняным полотенцем и надела на себя скромную белую рубашку, отделанную простым белым кружевом. Эта рубашка была частью ее большого приданого, но она никогда раньше не надевала ее. Для первой брачной ночи с Робером она выбрала роскошную рубашку с массой золотистых кружев и богатой вышивкой.
Но она не принесла ей счастья.
Странно, но сегодня она чувствовала себя новобрачной, никогда прежде не бывшей замужем. Пожалуй, так и было на самом деле, за исключением того, что она уже не была девственницей. Пока они добирались до Мерсье, Робер по ночам приходил к ней. В первую ночь он просто задрал ей на грудь ее рубашку и вошел в нее. Острая боль, кровь – и все кончено. Весь процесс не занял и пяти минут. Она осталась одна, окутанная запахом выпитого им вина, и с простыней, обагренной ее кровью. Так повелось, что Робер никогда не оставался с ней на всю ночь. Чаще всего его место рядом с ней было холодным.
Она не забеременела от него. Его семя не оплодотворило ее, но оплодотворило Соланж.
Каким странным был ее первый брак. В тот день было много гостей, но не было любви. Половину приглашенных она даже не знала. Было выпито много вина и сказано много непристойных шуток. Какая суматоха началась, когда почетные гости понесли ее к спальне! Именно Робер настоял на этом коллективном сумасшествии, но как только дверь закрылась за ней и последний, из почетных гостей ушел, он тут же покинул ее, оставив одну. Аликс сидела на огромной постели для новобрачных и думала, что она сделала не так? Почему ее муж не хочет ее? От самой постановки этого вопроса она испытала унижение. А потом ей стало так стыдно, что она не смогла поделиться секретом своей брачной ночи даже с матерью.
Как она могла рассказать ей о столь ужасной вещи? Собственный муж Джулиан настолько обожал ее, что Аликс всегда чувствовала себя вне круга любви ее родителей. Как она могла рассказать матери, что уже сделала что-то плохое, заставившее ее мужа отказаться от нее? Она должна понять, в чем ее вина, и сама все исправить.
На следующее утро они с Робсром уезжали в Мерсье. Но даже тогда, когда Аликс открыла причину своей боли, даже тогда, когда увидела Соланж, такую красивую и уверенную, стоявшую во дворе замка, чтобы встретить своего лорда, даже тогда Аликс не смогла поделиться с матерью.
Ту боль, которую она испытывала, не пошлешь домой с голубиной почтой.
Сейчас, снова став новобрачной, Аликс смотрела на алтарь, сооруженный ею в память о первом муже. Она рассматривала его окровавленную мантию, его кинжал с инкрустированной камнями рукоятью, его шпагу и золотые шпоры. Единственной вещью, которую она не включила в композицию столь дорогих его сердцу предметов, было упоминание о Соланж, а Соланж была его жизнью.
На глаза Аликс набежали слезы от мысли, которую она так часто гнала от себя и с которой не хотела смириться. Но сейчас эта мысль заставила ее плакать. Соланж была жизнью Робера, и он умер, защищая ее. А она, Аликс, начинает сейчас новую жизнь с человеком, который, возможно, ее полюбит. Надежда всегда умирает последней, подумала она, услышав стук в дверь, и подошла, чтобы открыть ее, впуская в комнату своего нового мужа, впуская в комнату новую жизнь.