Мальтийский крест
Шрифт:
Валерий совсем коротко доложил о разговоре с Окладниковым и сказал, что на пару часов его покинет. Повезёт, так и Ибрагима сюда доставит.
— Вот тут, под рукой, я вам автомат кладу. На всякий случай. И включите переговорник на постоянную связь. А вообще — отдыхайте спокойно. Считаю — варианты кончились.
— Я тоже так считаю, — согласился генерал, мечтающий только об одном: чтобы сейчас его не трогали. Имеет же он право обыкновенным образом поспать, пока снова болеть не начало…
С Окладниковым Уваров встретился в летнем кафе
Штабс-капитан появился пятью минутами позже, тоже в форме, своей родной, морской пехоты. С капитанскими погонами. Маскировка — лучше не надо. Никакой комендантский патруль к нему не подойдёт (известное дело), а если вдруг кто из своих, очаковских офицеров по редкостной случайности встретится, так все бывшие сослуживцы знают, что ушёл он на Балтфлот с повышением, и ничего странного нет, что, находясь в отпуске, по личным делам приехал.
Два сопровождающих офицера в штатском заняли позиции с разных сторон сквера, в зоне прямой видимости.
— Как на твой взгляд, командир, здорово нас подставили? — спросил Окладников после того, как, не отрываясь, вытянул кружку пива. Пересохло горло у человека от порохового дыма и катакомбной пыли.
— Не горячись, Глеб, — ответил Уваров, сделав три мелких глотка. — Кто кого и как подставил — вопрос второй. Можно ведь и иначе сказать. Судят не по дебюту, а по эндшпилю…
— Уже эндшпиль? — удивился штабс-капитан.
— Если получится — он самый. Сейчас съездим на Молдаванку — и финита.
— С нашим удовольствием. Такси возьмём?
— Возьмём, — кивнул Уваров. — Мы одно, ребята второе. И пусть держатся вплотную. Стрельбы не ожидаю — чистая психология.
Окладников, не прибегая к техническим средствам, показал офицерам жестами, что от них требуется.
Уваров, продолжая играть выбранную роль, бросил на стол десятку, что втрое перекрывало стоимость заказа, и не слишком вежливо попросил официанта поймать мотор.
— Да я сейчас по телефону вызову, — предложил тот, пряча деньги в карман фартука.
— Долго. Вон, с обочины махни, одна за одной едут…
Чёрт его знает, кого он по телефону вызовет, а на оживлённой улице подставу за минуту трудно сделать. При любых технических возможностях. А Валерий всё больше сомневался, что у неприятеля имеются хоть какие-то возможности. Уж очень случившееся напоминает торопливую импровизацию. Допустим, о готовящейся встрече Катранджи с Чекменёвым кому-то стало известно в тот же момент, когда произошёл первый разговор. Значит, в их распоряжении было максимум двое суток, на всё про всё.
Уваров знал, что в любой организации схема практически одинакова. Осознать и оценить информацию на первом уровне ответственности, доложить по команде, пусть даже сразу на самый верх. Там тоже уйдёт какое-то время на оценку, проработку вариантов, принятие принципиального решения. Передача его вниз, для исполнения. Значит, несколько часов ушло. Это в самом
Дальше начинается рутина, немыслимая без пресловутого трения [61] . Вполне обычные ошибки, нестыковки, эффект «испорченного телефона» и тому подобное. Так что сутки, считай, ушли. За оставшиеся нужно на месте, то есть в Одессе, собрать непосредственных исполнителей, проинструктировать, вооружить, распределить по объектам. При этом самый талантливый аналитик не в состоянии спрогнозировать действия противника дальше, чем на два, от силы три шага. Не шахматы всё же.
61
«Трение на войне» — введённый Клаузевицем термин, подразумевающий помехи, возникающие в ходе реализии теоретических решений полководца из-за всякого рода случайностей, а также не поддающихся учёту факторов (природных, технических, человеческих и т. п.).
Отсюда следует, что ничего более умного и тонкого, кроме как плотного наблюдения за Чекменёвым и Катранджи с их последующим захватом (вместе или поодиночке, как сложится), неприятель придумать не мог. И с момента их перемещения с набережной в ресторан пошла чистая импровизация.
Наличного состава боевиков хватило только на этот единственный удар, по принципу «пан или пропал», как при охоте на кабана с рогатиной.
Поэтому с большой долей вероятности можно предположить, что операция уже свёрнута. Часть исполнителей уничтожена, часть разбегается кто куда и прячется по щелям. А пособники из местных наверняка сейчас на всю катушку занимаются обрубанием хвостов и заметанием следов.
Ещё немного, и дичь с охотником поменяются местами.
Глава 10
До нужного дома Катранджи и его спутницы дошли без всяких приключений. Да там и идти-то было всего два с половиной квартала. Ибрагим-бей с интересом озирался по сторонам. В унылое место он попал, неуютное какое-то. Улицы длинные, пыльные, на узких газонах с чахлой выгоревшей травой кое-где торчат старые акации с изборождённой глубокими трещинами корой. Близость моря и щеголевато-роскошного города — жемчужины Черноморья — совершенно не чувствуется. Больше похоже на глухую провинцию Северной Африки или Восточной Турции, с поправкой на архитектуру и внешний облик жителей.
Но этнография его сейчас не интересовала. Почти в той же степени, как вопрос — кто и зачем решил его ликвидировать, Ибрагима занимали девушки. Там, в ресторане, он находился в слишком большом нервном напряжении, размышлять на посторонние темы было некогда. А пока ехали — и присмотрелся, и подумал. На самом деле — удивительные существа. Обладай он способностью к беспочвенному фантазированию, непременно бы предположил, что они не люди. Или — не совсем люди. Слишком много доводов можно привести в пользу такой гипотезы.