Малявка
Шрифт:
***
Пока малая переодевалась в ванной, я готовил кровать в спальне. Разобравшись с простыней и пододеяльником, я усердно запихивал подушку в наволочку. Столько времени эта квартира пустовала, и казалось, что в этих стенах навечно замерла жизнь. Моя прошлая жизнь… Моя прошлая несостоявшаяся жизнь. По спине проходит неприятный холодок, но он тут же исчезает, когда я вспоминаю мягкие и такие податливые губы Полины. Не знаю, каким образом у меня получилось остановиться. Я был на гране, но быстро взял себя в руки.
Справляюсь с подушкой и бросаю ее к изголовью кровати. Осматриваюсь по сторонам и создается такое впечатление, что я на секунду попал
София будто яд, въелась ко мне под кожу, залезла в мозг и не желает оставить в покое. Сколько прошло времени? Года три-четыре… А я всё еще пытаюсь оклематься, прийти в себя, стать прежним. Гребанная болезнь, от которой нет противоядия. Она разыгралась снова, когда в мою жизнь ворвалась малая. Девочка напомнила мне о давно прошедших днях… У высших сил уж очень извращенное чувство юмора. Я мог бы соблазнить Полину, мог бы взять ее по согласию или нет, но это не моя история. Это было бы крайне жестоко, издеваться и пользоваться другим человеком. Хочу, чтобы между нами всё зарождалось постепенно, но временами меня так клинит, что приходиться держаться из последних сил.
Память услужливо возрождает поистине восхитительную картину: Полина в одном белоснежном полотенце с влажными волосами, влажной кожей, мягкими губами и этот взгляд тающего арктического ледника. Хочется выть как безумному и сжимать это податливое и субтильное существо в своих объятиях. Я свихнулся, причем окончательно.
— Я всё, — тихонько заявляет Поля, когда я возвращаюсь в гостиную.
Она облаченная в мою старую одежду выглядит еще более хрупкой, совсем еще ребенок. Моих губ касается улыбка.
— Отлично, я тебе уже приготовил постель, так что можешь ложиться, — снимаю пиджак и бросаю в кресло, обтянутое защитной пленкой.
— А где вы будите спать? — большущие голубые глаза, кажется, смотрят мне в самую душу. Мне по-доброму смешно оттого, что Поля всё еще обращается ко мне на «вы».
— Здесь, — указываю жестом на диван. — Иди, ложись, ты устала, тебе нужен отдых.
Маленькая закусывает нижнюю губу и плетется за мной, меня не покидает чувство какой-то недосказанности с ее стороны. Еще раз хорошенько поправляю одеяло и делаю пригласительный жест. Поля быстро взбирается на кровать и смотрит на меня с невыраженной в словах мольбой. Я немного теряюсь от такого взгляда… Веду себя совсем как мальчишка, хотя думал, что уже хорошо научился считывать эмоции на женских лицах.
Я присел на край кровати и поправил прядь влажных светлых волос. Я опасался, что после тех проблем, которые случились у Поли дома, девочка начала медленно приходить в себя. Обычно такие вот «приходы» могут вызвать истерику или нечто в таком же духе. Мне не хотелось, чтобы малая страдала, сам знаю, каково это.
— Всё в порядке? — я ощущаю на языке вкус Полининых губ, пальцы слишком отчетливо помнят плавные изгибы ее тела, скрытого за мягкой тканью полотенца. Трудно говорить, когда в голове всё кувырком.
— Да, наверное, — она слабо улыбнулась.
— Может, хочешь поговорить? Поделиться пережитым?
— Просто побудьте рядом, — желание Полины не прозвучало как прихоть или каприз, что часто случалось с Софией. Она просто нуждалась в поддержке и защите, которую мог сейчас
Я взобрался на кровать поверх одеяла и, прислонившись спиной к железному изголовью, притянул девочку к себе. Она удобно устроила свою голову у меня на груди и прикрыла глаза. Мы лежали в полной тишине, моя рука неосознанно потянулась к хрупкому плечу, я осторожно начал его массировать, периодически спускаясь к спине. Тело малой сотрясала мелкая дрожь, и мне отчаянно захотелось забрать эту дрожь, любой страх, боль. Постепенно Поля начала расслабляться и успокаиваться в моих руках.
Погасив свет, я уставился в окно, где зияла черная пустота ночи, осторожно укачивая девочку. Мне было так спокойно и тепло на душе, я поглаживал малую, целовал в затылок и кайфовал от этого. Нам не нужно было трахаться, чтобы постичь удовольствие на всех уровнях его проявления, достаточно тишины и ощущения тепла друг друга. От этой простой истины перехватывало дыхание.
Я закрыл глаза и не заметил, как заснул, несмотря на неудобную позу, насыщенный день и те скелеты в шкафу, которые так или иначе еще дадут о себе знать. Здесь и сейчас был я, была малая и та ниточка, что только-только появилась между нами, и которую я так боялся оборвать.
Глава 10
На следующий день я проснулась от ярких солнечных лучей, что пробивались сквозь окно и беспечно танцевали у меня на лице. Мягкий свет залил собой пространство спальни, ложась причудливым узорами на белые стены. Еще не до конца проснувшись, мне почудилось, что на улице во всю цвете и пахнет весна, но окончательно придя в себя, я вспомнила, что сейчас осень, практически ее конец.
Потянувшись в кровати, я пошарила рукой рядом с собой, но никого не обнаружила. Для меня одной эта комната казалось уж очень большой и даже немного неуютной. Без Габриеля здесь слишком пусто и холодно.
Встав с кровати, я обнаружила новый тапочки прямо у своих ног. Странно… Я совершенно точно помнила, что вчера здесь их не было, я бы запомнила тапки с мордашками панд. Милая прелесть, которую даже жалко носить, но пол был очень холодным, чтобы разгуливать по нему босиком. Я быстро обулась и натянула штаны Габриеля как можно выше практически до самой груди и потуже завязала шнурок, только так я могла их не потерять.
Впервые за долгое время я чувствовала себя прекрасно отдохнувшей, даже дышать стало значительно легче. Я будто бы переродилась или очнулась от долгого и болезненного сна. Заправив кровать, я тут же отправилась на поиски Габриеля. В квартире я совершенно не ориентировалась и несколько раз заглядывала в такие же пустые, как и моя спальня комнаты, но всё же в конце моего пути меня ждала удача.
Я открыла дверь, которая вела на кухню и застала весьма забавную картину. Габриель стоял у плиты, облаченный в фартук и пританцовывал в такт песни, которая кажется, принадлежала «Modern Talking». Классика, с этим ничего не поделаешь. Габриель настолько был поглощён готовкой омлета и музыкой, что даже не сразу заметил меня. привалилась одним плечом к дверному косяку и, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, наблюдала за тем, как этот высокий, крупный мужчина с достаточно брутальной красивой внешностью пытается подпевать Томасу Андерсу. Здесь невозможно не улыбнуться. Хорошее настроение и удовольствие от процесса, которым Габриель занимался, делали его намного моложе, совсем мальчишка, правда, с глазами взрослого значительно старше сорока лет человека.