Малыш по договору. Подари мне счастье
Шрифт:
— Тогда почему ты решил уйти? — спрашиваю, хотя сама прекрасно знаю ответ на этот вопрос. И, судя по выражению лица Игоря, я всё правильно поняла.
Из-за своей жены. Конечно из-за неё. В жизни появилась цель, которой ему не хватало.
— О чём ты сейчас думаешь?
— Ни о чём.
— Алиса.
— Ни о чём, я же сказала. Спасибо за ужин, я сама оставшуюся посуду доубираю.
Подскочив
— Чёрт! — опускаюсь на колени, чтобы собрать осколки.
— Не трогай, я сам. Да, твою мать, Алиса, — рявкает Воскресенский, когда я режу палец об осколок. — Сказал же не трогать!
— Откуда я знала, что порежусь?!
— Я знал! Этого достаточно! Сильно болит?
Сказать что больно — это ничего не сказать! К счастью, половину пальца я себе не оттяпала, порез глубокий, но не смертельный. Вот только такое ощущение, будто из меня вытекает литр крови, причём очень быстро!
— Извини, я тут пол заляпала немного… или много. Я всё уберу, — зажав палец рукой, поднимаюсь на ноги и оглядываюсь по сторонам в поисках тряпки… и салфетки, чтобы к пальцу приложить.
— Да стой ты! — резко произносит Воскресенский и через какое-то мгновение подаёт мне кусок бумажного полотенца. Вот где он его взял? — Иди в ванную комнату, я сейчас приду, — оборачивая мою руку бумажным полотенцем, добавляет уже мягче.
— Я сама.
— Сама ты сейчас пол намывала бы. Иди, Алиса, умоляю, пока я тебя не придушил.
На самом деле, я даже палец промывала не сама, по сути это делал Игорь. Медсестра называется. Позорище какое-то…
— Долго будет заживать. Мало того, что рабочий палец, так ещё и на сгибе. Постарайся не мочить и купи напальчник. Знаешь что это такое?
— Вообще-то я медсестра… — выдавливаю, поднимая взгляд на Воскресенского, который, как ни странно улыбается.
— Помнишь я сегодня говорил тебе о том чувстве, когда хочу одновременно защитить тебя и придушить?
— Намекаешь на то, что хочешь сейчас удавить меня голыми руками?
— Однозначно хочу. Но не только это. Ты невнимательно слушала, там был ещё один пункт.
Игорь вдруг протягивает руку и осторожно заправляет прядь волос мне за ухо. Но не убирает ладонь. Вместо это медленно ведёт большим пальцем вниз по моей щеке к губам.
Сглатываю и, кажется, даже дышать перестаю в тот момент, когда он обхватывает меня второй рукой за затылок и медленно наклоняется к моим губам. Я успеваю только судорожно выдохнуть и… тишину ванной комнаты разбивает звук мобильного телефона Воскресенского.
— Чёрт, как всегда не вовремя, — закатывает глаза, вытаскивая из кармана мобильный.
— Кто это?
— Андрей. Сейчас вернусь.
Игорь
Ещё немного, и он бы меня поцеловал… От этой мысли по коже бегут горячие мурашки. Но он ведь ещё вернётся! Когда поговорит по телефону. И что будет дальше? Мы продолжим на чём остановились?
Моментально вспоминаю наш предыдущий поцелуй на ночном дежурстве и то, что было потом. Только сейчас мы не в сестринской, и нас не прервёт звук кнопки экстренного вызова…
От этой мысли начинаю так волноваться, что щёки вспыхивают как красные стяги. Повернувшись к раковине, ополаскиваю лицо холодной водой и слышу, как за спиной открывается дверь.
Резко разворачиваюсь и смотрю на стоящего на пороге Игоря.
— Мне надо срочно уехать.
— Что, прямо сейчас?
— Да.
— Эм… хорошо, — растерянно киваю. — Что-то случилось?
— Всё нормально. Ничего страшного, — ну конечно ничего страшного, как будто я не вижу по его лицу. — Ложись спать, не жди меня, ладно?
— То есть ты сегодня уже не вернёшься?
— Скорее всего нет… Я позвоню тебе. И, Алиса. Дверь никому незнакомому не открывать, и с участка не выходить в моё отсутствие.
— Это что, приказ?
— Пусть будет да, — отвечает Воскресенский и, не попрощавшись выходит из ванной комнаты.
Глава 42
Глава 42
Не знаю, стоит ли волноваться, но я почему-то волнуюсь. Всю ночь мне снилась какая-то бессвязная чушь от которой я то и дело просыпалась. Проверяла, вернулся ли Игорь, но он так и не пришёл. Ни ночью, ни утром. На часах уже двенадцать дня, а его всё ещё нет.
Сказать, что моя нервозность достигла сверх уровня — это ничего не сказать. Потому что я волнуюсь настолько, что даже не могу найти в себе сил ему позвонить. Боюсь, что он не возьмёт трубку, и тогда я буду нервничать ещё больше.
Лучше бы я сегодня работала, ей богу. Там хотя бы времени нет себя накручивать. А вот дома в четырёх стенах для этого дела самая благодатная почва. И домашние дела как-то не особо отвлекают. Я точно это знаю, потому что перепробовала всё — пылесосила, мыла полы, посуду, протирала пыль… Не знаю зачем в какой-то момент ноги сами понесли меня в кабинет Игоря.
Понимаю, что его дома сейчас нет, но всё равно вхожу на цыпочках. Так, словно я преступница, которую могут в любой момент поймать на горячем. Я и чувствую себя сейчас самой настоящей преступницей. Хотя Игорь никогда не запрещал мне сюда входить, но всё равно внутри есть чёткое предчувствие, что это его личное пространство, в которое мне лезть совсем не следует.