Малышка, пойдем со мной...
Шрифт:
Джоани готова была расплакаться.
Когда фараоны попросили Джон-Джона пройти с ними в участок, у нее от страха затряслись все поджилки. Она была уверена, что его посадят. На сей раз Ди Бакстер не упустит случая. Удача не может сопутствовать мальчику вечно. После исчезновения Киры семья распалась.
Она ткнула пальцем в подругу.
— Я читала твои откровения о нашем ремесле. Мне было все равно, ведь это было правдой. Но я никогда не прощу тебя. Если моего сына посадят, у меня никого не останется. Тогда я приду по твою душу. Ты меня понимаешь?
Моника все поняла. Перед ней была прежняя Джоани — та, которую старались избегать люди, крепко насолившие ей. Та, которая умеет постоять за друга, за себя. А в том, что касалось ее детей…
— Джоани, это дело рук Томми, все знают об этом.
— Так ли это? Я верю Лорне не больше чем тебе. Я уже привыкла к тому, что ты постоянно лжешь. Но теперь от твоей болтовни может пострадать мой мальчик. Ему грозит тюремное заключение! Если это произойдет, я уничтожу тебя. — Она встала. — Я потеряла ребенка, Моника, а если потеряю второго…
Она оставила предложение неоконченным.
— О чем ты, Джоани? Джон-Джон — герой! Никто не посадит его. Он оказал фараонам услугу — они ненавидят педофилов так же, как ненавидишь их ты!
Джоани вздохнула.
— Боюсь, что я потакала педофилам… В нашем салоне работают совсем еще молодые девчонки, всего-то на несколько лет старше Киры! Проклятая нищета — это она заставляет идти на панель! Но я-то могла их предостеречь, могла!
Джоани застонала.
— Прекрати. Тебе не в чем себя винить.
Моника попыталась успокоить подругу, но подходящие слова не шли на ум.
— Не в чем? Всех работающих с нами девушек преследует неудача. Одна драма за другой.
— Но, Джоани, послушай…
— Не хочу я тебя слушать! У тебя подрастает Бетани, ты об этом подумала? Ее ждет такая же судьба, как у тебя. Ты — дрянь, Моника, настоящая дрянь! Ты ничего не стоишь, и знаешь это. Я предупредила тебя: поостерегись!
Затем она ушла, и Бетани вышла из своего закутка.
Девочка отреагировала на визит Джоани по-своему. Ее чувство вины не знало границ. Она лгала полиции, она лгала всем.
Но мать ничего не заподозрила. Джоани догадалась, что Бетани лжет, но Монике не было дела до дочери.
Бетани прошла в свою комнату и тайком приложилась к бутылке бакарди. Она каждое утро пополняла бутылку из запасников матери. Алкоголь придавал ей приятное ощущение, согревал изнутри. Хотя бы на время избавлял от чувства вины.
Когда она вернулась, матери не было, она ушла не попрощавшись.
Миссис Карлинг не знала, что предпринять.
Она видела Киру Бруер в субботу, в день ее исчезновения, но умолчала об этом. Она видела девочку вместе с Бетани, этой маленькой нахалкой, они стояли и болтали у дороги, а потом…
Миссис Карлинг никогда не встревала в чужие дела, жизнь научила ее быть острожной. К тому же она полагала, что ребенок в конце концов объявится, но этого не произошло.
Зато случился этот казус с Томми.
По правде говоря, думала она,
Да… Ее сосед Томми — в больнице, и это такая беда. Но она не пойдет в полицию. Во всяком случае сейчас, ведь время позднее.
Главные подозреваемые — Томми и Джозеф, его отец. Могут ли ее показания повлиять на их судьбу? Она не уверена на все сто процентов, что девочки садились в автомобиль…
Поэтому она держала информацию при себе, уверенная в том, что поступает правильно. Томпсонам предъявят обвинение, и на этом все закончится. Так надо ли ей играть с огнем?
Она приготовила себе еще чаю и решила пойти вечером в клуб, чтобы отдохнуть от всего.
Сидя напротив Ди Бакстера, Джон-Джон выглядел ужасно.
— Я весь день провел в пабе «Корабль и лопата», и вам это известно, сэр. Тридцать человек могут это подтвердить. По-моему, вы зря теряете время.
Улыбка на его лице казалась такой неестественной, что Ди Бакстер поморщился.
— В каких отношениях ты был с Томми?
Джон-Джон неопределенно пожал плечами.
— В нормальных. Но я не знал, что он — педофил.
— А кто тебе сказал, что он педофил? Мои люди провели тщательную проверку, но ничего не обнаружили.
Джон-Джон засмеялся.
— О, мистер Бакстер, ваши люди никогда ничего не обнаруживают!
— Но выслушай меня, Джон-Джон…
Юноша помотал головой, его кудри задрожали от негодования.
— Нет уж, это вы выслушайте меня! Моя сестра пропала, скорее всего, ее нет в живых, а вы тут допрашиваете меня по поводу нападения на этого педофила! Вы что, издеваетесь надо мной? Жаль, что вы не проявили такого же усердия в поисках Киры. Здесь ваши люди оказались нерасторопными. Да, я понимаю, дело касается Бруеров, а кому они нужны? Они же изгои общества. — Он провел рукой по взмокшему лицу. — Газетчики ухватились за наш случай только потому, что запахло падалью, а они обожают такие вещи: еще бы — можно подзаработать на чужом горе! Но и они уже почти заткнулись — писать-то больше нечего… Вот что, сэр: я сам узнаю, что произошло с моей сестренкой, и сам накажу виновных. Джозеф Томпсон смылся у вас из-под носа. Может, вы скажете, где он?
Ди Бакстер вздохнул. У него разыгралась язва. Боль пронизывала его насквозь, но хуже всего было то, что он понимал: парень прав.
— Джон-Джон, ты не можешь вершить правосудие своими руками.
— Но я и не делаю этого! Кто-то другой старается за меня. О, мистер Бакстер, если бы не этот смельчак, Малыш Томми по-прежнему наслаждался бы жизнью! — Джон-Джон находился в явном возбуждении. — И не смейте говорить мне, что я вершу правосудие. Ваши люди и раньше пытались шить мне дело. Черт с ним, с этим Томми. Сдохнет — не жалко. Надеюсь, что и его отца постигнет такая же участь!