Малюта Скуратов. Вельможный кат
Шрифт:
Через несколько дней после событий в Кремле и у Лобного места стало ясно, что из Москвы к нему в Александровскую слободу явится делегация из бояр и духовенства просить принять обратно бразды правления. Гонцы донесли, что город совершенно вымер. Лавки торговцы закрыли. Все замерло в ожидании перемен. Городовые стрельцы исчезли с улиц, караульни опустели. Наступала страшная пора безвластья, а безвластье на Руси хуже тиранства. При тиране блюли какой-то порядок, сохраняли видимость, подобие его, и кто не попадал под кровавое колесо беззакония, тот выживал и в иные периоды, добра наживал, а потом вспоминал о прошедшей поре с сожалением.
— Горе нам и погибель! — неслось с разных сторон. — К царю идем! В слободу-у-у! — выли бабы отнюдь не притворно и не щипали деток за ягодицы, чтобы те скулили, как голодные и побитые щенята.
Первыми в слободу отправились духовные чины. Мчались к царю стрелой. Однако у Слотина ретивых задержали. Теперь к государю, который отказался от престола, можно попасть лишь под конвоем и по особому разрешению.
— Никому спуску не давай! — приказал Иоанн Малюте. — Ко мне во дворец со стражей, не иначе.
— Касается ли установленное правило, пресветлый государь, архимандрита Левкия и архиепископа Пимена? — спросил Малюта.
Иоанн, подумав, кивнул. Новгородский святитель и чудовский иерарх никогда ему не противились, во всем были согласны. Однако и сторонникам строгая острастка нужна. Окружающим надо дать урок: если с друзьями государь суров, то что ждет ослушников?
Митрополит Афанасий остался в Москве. Без начальства, хоть какого-нибудь, столицу от бунта не удержать. За Пименом и Левкием последовали архиепископы рязанский, ростовский, суздальский, крутицкий, почтенные архимандриты и свита. Малюта велел оцепить стражей живописную толпу, предварительно запретив возкам трогаться без команды. Он заглянул в каждый и, прямо глядя в глаза, задавал один и тот же вопрос:
— Кто таков?
От Малюты исходила скрытая угроза. Он умел одним взглядом вызывать трепет у тех, перед кем сам был обязан трепетать. Но за его спиной угадывалась фигура царя, и святители, опустив взор долу, отвечали, правда коротко, без униженности и даже с некоторым оттенком печальной гордости. Никто из прибывших перед царем вины не чувствовал, но попугать служителей церкви, по мнению Малюты, не мешало. Любого государь мог отправить в дальний монастырь под начало жестокого настоятеля. Духовенство знало Малюту в лицо, знало, что именно он у государя занимается высылками, и потому называло себя, не переча грубому тону опричника.
— Не за себя страшусь, — сказал ростовский архиепископ Никифор. — Не желаю, чтобы гнев царский пал на безвинных православных.
Остальные считали сходно. Митрополит Афанасий посылал умолять Иоанна о возвращении. Их прием свидетельствовал о подлинном настроении царя. Сломить внутренне непокорных и несогласных надобно с первых шагов. Никто лучше Малюты не умел это делать. Особая здесь хватка нужна, молчаливая, железная, безжалостная.
Утверждение, что Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский, в просторечии — Малюта, не занимал высокого места в первые годы опричнины, нельзя признать веским. Он и в последние годы не получил боярской шапки, оставаясь думным дворянином. А между тем ближе к Иоанну никто не стоял. Подобных примеров в разных странах мира великое множество. Небезызвестный Шешковский — пыточных дел мастер и палач Пугачева — редко
Редкие упоминания о Малюте тоже вполне объяснимы. Монархи всегда пытались соблюсти приличие. Только Ленин и Сталин, а позднее и Гитлер популяризировали тайные службы и их патронов. Гимны слагались ЧК, ГПУ и НКВД. После смерти вождя всех народов деятели Сыскного приказа вышли из моды. Теперь им предъявлялись другие требования. Между тем в обычаях московского двора было держать людей, подобных Малюте, на вторых и третьих ролях, но именно они воплощали карательную силу власти. При последнем царе Николае II такая дворцовая практика достигла апогея.
Близость к государю — лучшая награда для Малюты, правда, человека амбициозного, стремящегося к общественному признанию и открыто претендующего на главенство. То, что в Александровской слободе в период увлечения Иоанна церковным действом, иногда напоминавшим в его исполнении пародии, Малюта уступал князю Вяземскому или еще кому-то, зависело не от отношений с государем или реальной, принадлежащей ему власти, а от культовой подготовки и знания религиозных текстов. Он мог трезвонить л ишь в колокола, да и то, я полагаю, не очень хорошо.
В последние несколько лет он действительно вышел на авансцену, но его появление было предопределено. Он не попал в случай. Он двигался к цели медленно и упорно. Подозрительный Иоанн приближал и делал фаворитами людей, кровью и потом доказавших преданность и незаменимость. Князей Бельского с Мстиславским не принудишь рубить головы да вздергивать на дыбу обреченных, но и Алексей Данилович Басманов, кажется, палачеством не занимался. Вряд ли и Иоанн предавался пыточным утехам регулярно, хотя в Александровской слободе существовал хорошо оборудованный застенок, который редко пустовал, особенно в острые периоды репрессий. Мошенник и авантюрист Генрих Штаден, вызывающий такой восторг у отечественных исследователей наблюдательностью и умением, преувеличивая, не завираться, весьма точно определил место Малюты в опричном царстве, которое трудно добиться за месяцы и даже годы. Восхождение к вершинам карательной власти могло быть только постепенным и длительным.
Первый в Иоанновом курятнике! Не шутка! Первый в Иоанновом курятнике — не первый встречный. Так обстоит дело с редким упоминанием имени Малюты в русских древних хрониках. Что касается немцев-опричников, то они о шефе упоминали значительно чаще, с большей охотой и вкусом к деталям его поступков, что дает право и даже обязывает сделать предположения определенного рода и показать, как поднимался Малюта к занимаемому им высокому месту и каким образом удалось породниться со знатными фамилиями и после своей смерти не утратить влияния.
В Александровской слободе Иоанн довольно быстро завершает работу над завещанием, готовится сообщить об отречении, дает народу и боярству соответствующие рекомендации и оформляет опричную идею, придавая ей не только охранные функции, но и экономический, быть может в первую очередь, смысл. Церковное действо, которому он предавался впоследствии, сейчас еще не развернулось. Слишком мало времени он провел в слободе, которую не успели наводнить молодые люди в черных кафтанах. Сейчас предстояло возвратиться в Москву, перед тем объяснившись с народом и боярством.