Мама для трех лисят
Шрифт:
Впервые за все эти годы я взяла свое Пламя под контроль.
Как хорошо.
Как правильно.
— Фры-фры, — лисичка топталась по мне и искала, видимо, местечко помягче.
Я же уплывала в тяжелую, душную хмарь забытья. Пламя бушевало внутри, но я знала — уже не выберется. Оно вновь там, где должно быть.
«Две победы и одно поражение — счет в мою пользу», это была моя последняя мысль.
Глава 8
Утро принесло тяжелую голову, удушье и щекотку в носу. Разлепив глаза, я обнаружила, что Кнопа действительно
— Пчхи!
— Фря? — Кнопа, сдвинутая мною на бок, недоуменно разлепила свои человеческие глаза, — Пф-фру?
Это, честно говоря, звучало очень близко к «Почему?», и я решила ответить:
— Потому что мне тяжело дышать, а твой хвост щекочет мой нос. Щекочет это когда чешется.
Лисичка села на пушистую попу и, подняв верхнюю часть туловища, протянула к моему лицу человеческие лапки:
— Фря?
Она старательно чесала мой нос, а я пыталась не засмеяться.
— Фры?
— Спасибо, ты очень помогла, — серьезно сказала я. — Ты слышала, что к нестабильным магам лучше не соваться? Что это опасно для жизни?
Такого пренебрежительно «фряка» я от нее еще не слышала. Вздернув вверх пушистый хвост, она гордо проследовала к двери и, обернувшись на меня, требовательно похлопала ладошкой по дереву.
— Ты же не кошка, — напомнила я, но, все же, дверь ей открыла.
И отметила, что звериной грации в ней уже не осталось. Она, скорее, похожа на человека, подвергшегося звериному проклятью. Нда, помню, как на старших курсах девчонки, чтобы захомутать парней, наращивали себе кошачьи ушки и хвостики. И как потом примерно в таком же виде ползли к целителям.
«И как я потом всем желающим, за небольшую мзду, накладывала овеществленные иллюзии», хихикнула я, вспомним, как ради интереса за полвечера заработала на поход в дорогой ресторан. Герцог никогда не давал свободных карманных денег, за каждую трату нужно было отчитаться его личному секретарю. А это, если честно, серьезно уменьшало мое желание что-либо покупать. Тем более, что одежду и украшения покупала одна из служащих герцога. Ведь «Что юная девушка может понимать в действительно хороших вещах?».
Но надо отдать должное — она покупала красивые, идеально подходящие платья. И всегда в ногу с модой. Другое дело, что мне было неприятно их носить… Но это уже, как говориться, были мои личные трудности.
Утренние процедуры вернули мне бодрость и на кухню я спускалась уже в куда более веселом настроении.
Которое было снесено напрочь перепуганным Лиамом, влетевшим в дом.
— Я почувствовал браслет! Морис! Морис!
Морис, вылетевший на этот крик, побелел:
— Какова вероятность, что это отец? Стоп, — близнец нехорошо прищурился, — браслет?
А я пыталась
— Твой браслет мы раскололи, — Лиам поднял на брата виноватые глаза, — а я свой не стал. Я хотел! А потом подумал — папа бы никогда нас не продал. Никому. Они все врали. Они ведь так долго нам врали, про… Ну ты понимаешь. И я свой браслет спрятал так, чтобы его мог найти только отец. Я верю ему.
Морис отвесил брату полноценную плюху и кивнул на меня:
— Она, небось, тоже верила.
И я смолчала. Потому что да, верила. Даже находясь здесь, в заточении, все равно верила, что вот-вот и отец одумается.
— Не говори так, — хмуро отозвался Лиам и слизнул кровь с разбитой губы, — госпожа Антер, простите его за грубость.
— Прощаю, все же, хоть формулировка и неправильная, а доля правды в его словах есть. Давайте так, если ваш отец хочет вас продать, то я вас куплю, хорошо?
Близнецы поперхнулись:
— На что?!
— На услуги Пылающей, — я пожала плечами, — это дороже денег. А благодаря вашей храброй до самоубийства сестре, я взяла под контроль силу. Теперь мое пламя находится не просто внутри меня, а там, где нужно, внутри меня.
Морис немного успокоился, вспомнил, видимо, что к Пылающим очереди на много-много лет вперед расставлены. А вот Лиам насупился, но тоже смолчал.
— А как она к вам попала? Лиам? Лиам!
Близнец, поняв, что пахнет еще одной плюхой, вылетел в сад. Морис за ним не побежал, а, повернувшись ко мне, предложил попить чай.
— Я слишком от много его оградил и он не повзрослел, — грустно произнес мальчик.
И это выглядело так дико и так страшно, что я нашла в себе силы ответить правильно:
— Так ведь в этом и смысл. Защищать своих от всего, что может им повредить. Он повзрослеет и поймет.
— Да. Я примерно об этом подумал, — согласился Морис и пошел на кухню.
Я же, подхватив Кнопу на руки, пошла за ним.
«Хорошо бы оборвать поводок до того, как сюда явится этот лисий торгаш».
Почему-то я ни минуты не сомневалась, что из двоих близнецов прав именно Морис. И теперь мне было страшно возвращать лисят в семью.
Войдя на кухню, я первым делом бросила взгляд на портрет. Старик все еще был там, но, к счастью, уже не двигался. Или…
Оторвав маго-ленту, я усмехнулась:
— Так значит, у тебя и третий портрет есть?
Шпион выцвел, он был едва различим на фоне насыщенных красок, но он по-прежнему мог двигаться. Уничтожь я главный портрет — он бы выгнил, оставив после себя зловонное пятно.
Губы старика едва шевелились, но я смогла уловить:
— Будет хуже… Слишком многое на кону…
— Не стоит его слушать, госпожа Антер, — проговорил вдруг Морис, что споро и ловко готовил для нас чай. — Думаю, он просто хочет причинить вам боль. Уязвить напоследок.