Мама напрокат
Шрифт:
– Не надо, - устало произнес я.
– Я знаю все сам, - мой голос дрогнул, горло сдавило от нового витка боли в груди.
Казалось еще чуть-чуть и внутри что-то лопнет от напряжения. Мысль, что его может больше не стать, вызывала внутри одно чувство: отправиться в реанимацию вместо него. Кто-то сверху решил, что я не достоин быть отцом? Почему мой сын это все переживал? Почему он, а не я?
Я смотрел потухшим взглядом на девушку и мне казалось, что я лечу в какую-то темную бездну. Мне не подняться наверх. Все к чему я стремился эти годы оказалось не важным, не нужным… Нестерпимо сильно хотелось отмотать время назад и быть с Ником. Просто быть с ним рядом. Просыпаться и говорить ему, как сильно люблю его, гонять в футбол, ездить на нашу
Когда в стенах клиники показалась фигура Павла, я поднялся на ноги и направился на выход.
– Андрей, ты куда? Не нужно за руль в таком состоянии, - донесся до меня слабый голос Ангелины.
– Прошу, Андрей…
Я обернулся и увидел мокрые дорожки слез на ее лице. Да, ей сейчас было тоже больно, но я не собирался сравнивать чья боль была сильнее. Мне необходимо было побыть одному. И как много времени потребуется, чтобы прийти в себя и собраться с духом и мыслями, не знаю.
Оказывается, не все можно купить за деньги. Только сейчас я четко осознал: никакие другие дети не смогли бы заменить мне Никиту. Я не помню, как сел за руль и почему оказался на нашей старой даче, на которой он так любил бывать. Бросил машину у ворот, вошел в дом и присел на диване в гостиной. Не помню, как комната погрузилась во мрак, а потом взошло солнце. Все потеряло смысл. Я оказался на дне. Дне отчаяния и боли. И у меня не было больше сил отталкиваться от него и всплывать наверх. Надежда медленно умирала, потому что слова врача означали одно: если Нику не провести операцию в ближайшее время, он умрет. Его маленький организм не выдержит, а болезнь победит.
Самый большой страх любого родителя - это потерять своего ребенка. Только до этого дня я не представлял насколько он силен. Перед глазами без конца стояло худое лицо сына, а в горле не проходящий ком. Мне бы вернуться в больницу, быть с ним, но меня к нему сейчас никто не пустит. С содроганием в сердце я отвечал на каждый новый звонок, и боялся услышать, что его больше нет. Забытье наступало, но не надолго.
На следующие сутки я все же съездил к нему в больницу, меня пустили в реанимацию на несколько минут. Но их вполне хватило, чтобы ощутить себя еще хуже, чем до этой самой минуты, когда увидел его во всех этих проводах на большой кровати.
Я бы многое хотел изменить в своей жизни, отмотать время назад, сделать что-то по-другому, но ничего из перечисленного совершить было невозможно. Спустя две недели, я передал все дела и бизнес Красновой, отказался от проектов и окончательно перебрался жить на дачу. Ездил в город лишь проведать Ника и Ангелину. Спал урывками, перебрался в его комнату, и пытался жить с этой дырой в сердце, но ничего не получалось. Ничего не выходило. Из меня будто высосали всю жизнь, а перед глазами стояло счастливое и радостное лицо сына. Я вспоминал, как впервые взял его на руки, как он учился ходить. И даже наш тот разговор, когда он сказал, что Эльвире от меня нужны только деньги... Я много вспоминал и не мог остановиться. Сколько бы всего мне хотелось изменить, но я не мог.
Отгородившись от всего мира и выключив рабочий телефон, я закрылся на даче и ни на что не реагировал. Мысль об Ангелине и ее беременности вспахивала в сознании и тут же гасла. Ей тоже было сейчас плохо, я видел ее сообщения и звонки, но ничего не мог поделать с собой. Я не мог вернуться к обычной жизни. Мне было необходимо время, чтобы собрать себя в кучу. Собраться с духом ради сына, которому требовалась моя поддержка. Но только у меня ничего не получалось.
46
Андрей
Я проснулся от громкого стука в дверь. После полудня прилег в гостиной, когда вернулся от Ника, а в итоге проспал несколько часов и чувствовал себя сейчас разбитым. Оторвал тяжелую голову от подушки и взглянул на часы, отмечая про себя,
Ангелина.
Прошло полтора месяца, как я жил в заточении и минимизировал все свои контакты. И до сих пор я был не готов вернуться жить в городскую квартиру, где все напоминало мне о сыне и о том, какой беззаботной жизнью мы жили до его болезни. Эти воспоминания ранили до глубины души. В тот момент, когда увидел Никиту во всех этих проводах и трубках, подключенного к монитору, показывающего сердцебиение, давление и температуру крови, внутри будто что-то сломалось. Ему не становилось лучше, а врач предлагал провести операцию по трансплантации костного мозга со мной, донором, который подходил всего лишь на пятьдесят процентов... При таком раскладе мой сын имел совсем маленькие шансы, чтобы выжить, но без этой операции - еще меньше.
– Привет, - я открыл дверь и впустил ее внутрь.
Окинул беглым взглядом стройную фигуру и, заметив округлившийся живот, поторопился отвернуться.
Нет, я ни о чем не жалел. Я буду хорошим отцом для этих детей. Может быть не сразу, но со временем все встанет на свои места. И я был безмерно благодарен Ангелине за ее терпение, за то что она не опустила руки, и дала мне время принять эту ситуацию и все переосмыслить. Я долго не мог найти в себе сил, но, кажется, теперь был готов идти дальше. Какой бы итог не получился.
– Как дела?
– тихо спросила она.
– Нормально, - отозвался я.
– Я как раз собирался заехать к тебе на днях, зачем ты проделала такой путь? Это ведь нагрузка, а ты только недавно выписалась из больницы.
– Всего два часа добиралась, - она приподняла уголки губ и прижалась ко мне.
Вела себя так, словно и не случилось ничего. Будто я был в длительной командировке, а теперь вдруг вернулся. Я ждал упреков, выяснения отношений, претензий с ее стороны, но ничего этого не было.
– Я хорошо себя чувствую. Я соскучилась, Андрей и... Больше не могу смотреть, как ты мучаешься. Возвращайся… - тихо попросила она.
– Или позволь мне остаться.
Я обнял ее, сжал узкие плечи так сильно, что она тихо вскрикнула и подняла ко мне свое измученное лицо. По глазам видел, как она тоже страдала. И какой смысл страдать по одиночке?
Какое-то время мы стояли посреди гостиной в полном молчании.
– Я же привезла еды!
– спохватилась она.
– Будешь? Ты похудел и…
– Буду, - перебил ее и прижался губами к ее пухлому рту.
Я устал от своего затворничества. Смотрел в раскрасневшееся лицо Ангелины и думал о том, что если бы не она, то уже давно бы сломался. Я прекрасно понимал чего ей стоило сейчас приехать ко мне. Чего стоило ее терпение. Все понимал и ценил ее отношение ко мне, но тем не менее не мог в эти дни поступить иначе и делать вид, что у меня все под контролем. Дни отшельничества помогли разобраться с мыслями, которых было так много, что мне не сразу удалось разложить их по полочкам в своей голове. Про эмоции и душевную составляющую я пока не заикался. Да, собрался с силами, взял себя в руки и даже несколько раз выезжал за границу в поисках клиники и донора для Никиты. Моему сыну срочно требовалась операция по пересадке костного мозга, а российский регистр доноров был очень маленьким. Среди них подходящего не нашлось. Многие родители, как и я, оказывались в безвыходной ситуации со смертельно-больным ребенком на руках и им никто не мог помочь. Только случай или удача. Да, часть детей находила своего донора, но другая умирала, не дождавшись его. Кому-то элементарно не хватало денег, потому что лечение стоило очень дорого. Разные встречались случаи, но теперь каждый вызвал внутри странный отклик. Я помог нескольким малышам из бедных семей и полностью оплатил им лечение, но сколько их еще оставалось… А главное мой Ник тоже нуждался хоть в капле везения, потому что в моих возможностях было хоть на край света отправить его на лечение, только донора подходящего я не нашел.