Мамалыжный десант
Шрифт:
Впрочем, особо думать не получалось: тут заставляй себя переставлять отяжелевшие ноги, не слишком шумно раздвигать стебли камыша, да не терять подозреваемых. Да какие они подозреваемые?! Шпионы и есть – вон как удирают.
Ориентировался Тимофей больше на слух. Преследуемых отчетливо видел лишь дважды – когда чистую заводь пересекали. Шинели шпионы давно побросали, боец Лавренко поднял из воды тяжелую одежку, хотел проверить карманы – вроде так полагается – но времени было маловато. Бросил на островок, если что, потом шансов найти будет больше. Когда увидел на заводи – брели по пояс в воде, мокрые и темные как
Беглецы все настойчивее уклонялись к западу. Определялось это обстоятельство без труда – садящееся солнце так и норовило ослепить, хорошо лучи уже верхушки камышей цепляли. Тимофей догадывался, что где-то впереди курс бегства преграждает река Дунай и город Вилково. Хорошо, товарищи командиры допустили взглянуть на карту, хоть не шлепает боец вслепую, как это частенько бывает на войне. Много хуже, что у Дуная немцев и румын должно быть просто немеряно – туда они все отходят, вот и шпионы сильно надеются к своим выйти. Вот тут обрывочные мысли бойца Лавренко становились весьма неприятными и трусоватыми. Утешало то, что не вражий сегодня был день: на косе их клали сотнями, а в плен взяли еще больше. И лично Тимофей тоже клал и брал. Так с какой стати тут двоих румын страшиться? Они – вон – сами боятся и тикают из последних сил.
Слева донеслась перестрелка, быстро угасла. Уже не в первый раз. Беглецы туда не хотят, жизни свои шпионские ценят. Стреляют и дальше к югу, звук тише, но там и пушки. Наверное, наши город штурмуют. Прямиком туда подозреваемые точно не пойдут. А до темноты немного времени еще остается. Боец Лавренко осознал, что нужно рискнуть.
Семь патронов в пистолете, запасной магазин в кобуре, штук пять патронов в кармане – это еще в Криничке машинально припас. Боезапас не такой уж плохой, вот только к пистолету особого доверия боец Лавренко не испытывал – не для плавней оружие. Имелся, конечно, штык и проверенная саперка, только это инструмент сугубо для работы, в бою на крайний случай оставим. Но на фронте товарищ Лавренко не первый день, есть и серьезный резерв – две «лимонки». На них вся надежда.
Наверное, будь Тимофей в здравом неутомленном уме и сохраняя силы, никогда бы на такую авантюру не решился. Но ноги решительно отказывались двигаться и вообще подмывало рухнуть в воду и утонуть. У любого солдата есть предел сил, это обстоятельство нужно строго учитывать. Только ничего боец Лавренко сейчас учитывать не мог – просто слушался подсказки того, что «инстинктом» называется.
Солнце на две трети скрылось за стеной камыша, торчала лишь малиновая макушка. На нее Тимофей и ориентировался, уже не слушая хлюпы и чавканье впереди, беря вправо, напрямую, сосредоточившись на скорости и тишине движения…
Вот… мелкая протока в десяток шагов ширины, а дальше камыш пониже, а за ним вроде бы намечается возвышенность, торчат деревья, ближайшее похоже на черную корягу, панически раскинувшую руки-лапы в последний отсвет заката, дальше торчат вполне живые деревья. С этим угадал – место удобное, шагов на шестьдесят просматривается.
Тимофей
Ну, насчет «хорошо» боец Лавренко поспешил. Стоило остановиться, как комары и мошка осатанели, ноги в воде начали стыть и увязать в иле, в шароварах и трусах наоборот – все поджалось. Южное лето, называется. Впрочем, весной на Днестре бывало и похуже.
Стрелка на часах слабо светилась – шесть минут. Шпионов не было. Не угадал. Нельзя было бросать и рисковать. Глупо было обгонять, догадки строить, вот же дурак, тупица…
Тимофей перешел к более бронебойным словечкам, благо фронтовая жизнь делает их боезапас неиссякаемым. Беззвучный мат сдувал комаров с губ, в остальном боец Лавренко не шевелился – пусть жрут, зудящие фашисты, заслужил высшей меры, дурень.
Словно ватные тампоны из глаз и ушей выдернули: одновременно и плеск услышал, и увидел как из камышей вываливают. На плавни уже опустились скоротечные сумерки, можно разглядеть что идут двое, но без подробностей. Они! Кто тут еще будет шляться.
Нет, не шлялись, а едва тащились, качаясь, как в дупу пьяные.
Тимофей с величайшим облегчением потянул кольцо гранаты – уже разогнутые усики чеки легко поддались. Еще раз примерившись, с поправкой на курс подозреваемых, боец Лавренко метнул гранату. Булькнула в камышах, вроде бы удачно – по ходу противника. Тимофей присел, наблюдая.
Один из шпионов плеск услышал, замер. Второй продолжил брести через протоку. Запросто сейчас зацепит дурака осколками.
Бахнуло глухо и утробно, вода передала толчок взрыва, закачались стебли испуганного камыша.
– Стоять! Руки вверх! – по-румынски закричал Тимофей, выстрелил и рванулся на протоку.
Не поймут. Не крик, а мычание какое-то бугаиное.
Шпионы на воде замерли, пригнувшись к воде. Все-таки взрыв их малость контузил. Но руки, скоты, поднимать не думали.
Тимофей понимал, что нужно ошеломлять, не давать опомниться.
– Руки! Руки, свиньи! Убью …!
Румынские ругательства как назло выскочили из головы, Тимофей добавил родное. Ничего, это все понимают.
Один из противников так и стоял, бессильно нагнувшись мордой к воде, второй – толстый – потянулся к запазухе, оружие доставать…
Тимофей выстрелил, кажется не попал, выстрелил еще и еще.
Толстый неохотно завалился на спину.
– Руки поднял! Руки!
Оставшийся на ногах шпион поднял руки. Ну, не то чтобы поднял, а растопырил по-над водой. Ладно, пусть хоть так.
– Фонарик есть? – хрипло спросил Тимофей, останавливаясь в двух шагах и держа на прицеле пленного.
Вот куда ему стрелять, если дернется? Тут пока из плавней выведешь, и любой нераненный сдохнет.
– Фонаря нет, – прохрипел изумленный пленник.
– Плохо, – укорил Тимофей и полез в карман. – Выпрямился и руки выше!
Хорошей зажигалке вода не особо вредит. Дрожащий огонек осветил мокрое лицо, запавшие щеки… Но чуток благородной буржуйности угадывался. Он!
– Майор Бэлашэ, у вас есть документ, подтверждающий личность? – строго, тоном опытного переводчика-допросчика осведомился Тимофей.