Мамалыжный десант

Валин Юрий Павлович

– Бежим к командиру, Тимотей! – покатился к краю крыши резвый партизан.

– Ты помоги, я прикрою, – ответил Тимофей, с некоторой тревогой поглядывая в конец улицы.

Набегала своя пехота, а пехота, она того… сгоряча может и не разглядеть деталей. Предусмотрительно убрав автомат под ноги, разведчик Лавренко махал кепкой, показывая безвредную забинтованную голову.

– Що семафоришь? Германцы дэ? – завопил запыхавшийся боец.

– «Дэ, дэ». Да повтэикали уже, – пояснил Тимофей. – Не суетись. Положили мы замыкающих фрицев. Перекури, мы тут разведка.

– Вот же швыдкий фриц пошов: не успели высадиться, уже

втек, – без особого расстройства высказался боец, доставая кисет. – А що тут за мисто? Гостинно чи как?

Пленных разведчики сдали ротному десантников. Тут очень своевременно появились Торчок, приволокший оружие и форму, и основные силы группы в лице Бушуева и Мурзоева. Переодеваться пришлось практически прямо на ходу – неслись к базе речников. Возрастной Павло Захарович отстал, но иных сложностей не возникало.

В городке еще постреливали, но бой затихал. Опергруппа дала несколько очередей в ответ на выстрел из темноты – случайный или нет, сложно сказать, осенняя тьма уже ложилась на Прахово. Взлетели на короткий подъем. Навстречу от ангаров предупреждающе закричали, Сречко ответил. Из темноты выскочил Тась, с ним – двое местных подпольщиков, вооруженных антикварными охотничьими ружьями.

– Здесь! – закричал парнишка. – Все здесь морнари барж! Мы предупредили, никто не убежал!

– Очень хорошо. – Нерода с облегчением поправил пилотку. – Представь нас, скажи: надолго не задержим, но сведения нужны как воздух.

– И скажи: ужин-завтрак обеспечим, все как положено, – подсказал Тимофей.

Насчет «все здесь» Тась, конечно, погорячился. От команд барж осталось человек двенадцать, остальные еще в предыдущие дни рассосались. Но оставшиеся вроде бы кое-что знали. Командир немного послушал расспросы специалистов группы – Сречко переводил толково, разговор сразу пошел больше технический. Собственно, с той, самой важной, работавшей по немецким приказам баржи здесь никого и не имелось. Но один из механиков работал на «немке» прежде и хорошо был знаком с командой. Другой механик помогал чинить какую-то хитрую спецлебедку. Нормальному человеку детали понять трудно, но явно будет польза от допроса-беседы.

Нерода кивнул подчиненным, не обладающим специфическими судовыми познаниями, вышли на свежий воздух.

– Так, товарищи сержанты, построения не будет, но объявляю благодарность, – возвестил старший лейтенант. – Павло Захаровичу – за своевременное подтягивание тылов, вооружений и офицеров-специалистов. Товарищу Лавренко – за находчивость и мгновенно принятые оперативные решения. Но с головой все же поосторожнее. У командования на твою голову серьезные виды.

– Отож сильно задело? – обеспокоился Торчок, глядя на повязку.

– То я сильно задел, – признался Тимофей. – Мысли иссякли – и как врежу! Очень неосмотрительно. Но сейчас нужно нас и баржевых свидетелей ужином обеспечить. Правильно я предполагаю?

– Гроши сербские есть, – Павло Захарович похлопал по пухлой полевой сумке, – закупим цивильного продукта.

Закупать ничего не пришлось. Прахово праздновало освобождение, на улице уже было полно народу, тащили угощение и цветы…

10. Октябрь. Дворы и парашюты

Проснулся Тимофей оттого, что настойчиво толкали в подошвы сапог, требуя поджать ноги и дать проход. Что они там, протиснуться по траншее не могут,

что ли? Тут в заспанную голову пришло понимание, что никакая это не траншея, не плацдарм, и вообще, боец Лавренко давно в СМЕРШ служит и в далекой Югославии воюет. А что тогда такое?!

Тимофей рывком поджал ноги, хватаясь за автомат, осознал, что рядом стреляют, а пихается в ноги шаткая деревянная перегородка. Это от взрывов снаружи. Но почему никто не разбудил?! Где Торчок, командир?

Орать «Тревога! Немцы!» было, видимо, бессмысленно. Все снаружи и уже воюют. Тимофей скатился с узкого лежака – то ли нары, то ли верстак какой-то: ночью в потемках, когда заваливался, не рассматривал. Снаружи тоже царила темнотища, только выстрелы сверкали. Сжимая в одной руке автомат, в другой – ремень со снаряжением, сержант Лавренко ткнулся в дверь – оказалась не та, а шкафа с инструментами, входная рядом. Голова соображала туго – похоже, едва в сон успел провалиться, как вот оно…

Спать Тимофей залег после ужина и приказания старшего лейтенанта. Торчка с партизаном-проводником командир тогда отправил искать запропастившееся отрядное транспортное средство: «додж» давно уже должен был прибыть к группе, но, видимо, заблудился где-то на окраинах Прахово. Тимофею было велено поспать, сколько будет возможно, потом заступать на охрану расположения.

Допрос-беседа с командами барж продолжался, технические специалисты собирались сидеть до утра и выспросить все, что возможно. Поспать действительно требовалось: две предыдущие ночи группа напряженно работала, сидение в подвале в окружении немцев полноценным отдыхом назвать было сложно. Особых удобств Тимофей изыскивать не стал, каморка в мастерских вполне подошла. Но со сном опять не сладилось.

Двор складов и мастерских представлял собой букву «П», замкнутую оградой с широкими воротами. Ящики и рассохшиеся бочки, части старых корабельных машин загромождали углы двора, но у склада, где квартировали подневольные команды барж, было относительно свободно. Там, под стеной, сейчас копошились гражданские. Наверное, моряки и есть, выскочили с перепугу, не знают, куда драпать…

На крыше склада-общежития снова треснул взрыв, сверкнуло оранжевое пламя. То ли бомбят чем-то легковесным, то ли гранатами забрасывают. Диверсантов фрицы заслали, что ли? Или все же бомбежка ночная?

Тяжелый ремень Тимофей успел застегнуть, автомат взвести. Но в кого строчить, было абсолютно непонятно. Немцев не видно, только присевшие гражданские. По крыше снова стукнуло взрывом, изнутри доносились крики – кого-то уже ранило.

Чего-то совсем заспался сержант Лавренко. Что тут происходит-то? Кто-то же стрелял во дворе? Не могло такое присниться, опытному бойцу автоматные очереди и во сне вполне понятны.

Тимофей, припав на одно колено, прятался за ящиком, воняющим смолой и смазкой. Опыт подсказывал, что вскакивать и бегать, пытаясь понять, что происходит и где начальство, не стоит. Погодим…

Снова долбануло по крыше. Вот же кладет, как часы, пауза секунд в пять…

Тимофей начал злиться на себя за тупость, но тут все начало разъясняться. Возможно, оттого, что глаза к темноте попривыкли. Сначала Тимофею показалось странным, что речники под стеной сидят большей частью как-то одинаково. Ага, оружие у них на коленях. Партизаны югославские? Одного или двух, видимо, подшибло. Лежат у дверей допросного склада и не шевелятся.