Мамба и большой Куш
Шрифт:
Вовремя принятое лечебное зелье освежило его организм, задействовав скрытые резервы, а пища помогала восстановиться, подстегнув регенерацию. А ещё чужак спас его от гиен, что решили позавтракать им, и это ещё больше подтвердило мысль Апа, что он избран. Он не падаль, он — ЧЕЛОВЕК!
Когда чужак ушёл, Ап очнулся и обнаружил себя в одиночестве, но он не отчаялся, ведь чужак оставил после себя запах и след. Ап мог читать следы и умел даже находить следы по запаху. В пещере осталось оружие и даже немного еды, которую оставил или забыл чужак, это подкрепило его силы, а найденные вещи помогли собраться в путь. Оправившись,
Идти было нелегко, но и чужак оказался ранен, а потому двигался также медленно, как и Ап. Временами след терялся, но дикарь снова находил его, снова терял, и снова находил. Он был упорен и составил бы конкуренцию любой ищейке, дав ей фору, как по уму, так и по нюху. Всё же, древний человек умел многое, даже не обладая элементарными знаниями, и ещё не успел далеко уйти от диких животных.
С каждым днём ему становилось лучше, и он шёл всё быстрее, пока не пришёл в места, где жило много людей. Ап скрывался, добывая себе пищу охотой и грабежом. И неустанно шёл вперед.
На подходе к огромному городу он догнал чужака и попытался с ним встретиться, но получилось только хуже. Тот почувствовал Апа и прогнал, швырнув в него своё копьё. Копьё лишь оцарапало ногу дикаря, дав понять, что ещё не настала пора для встречи, и в то же время, поощряя его на служение. Ведь если бы чужак, а после этого случая Ап стал называть его про себя «Всевидящим», хотел убить его, то, несомненно, сделал это, но он лишь предупредил, что здесь плохо и надо держаться подальше от города.
И снова Ап шёл за ним, пока не попал в селение, где нашёл множество для себя интересного и увидел людей, что выращивали зерно. Нет, следуя за Всевидящим, он натыкался и на другие селения, даже больше размерами, но это, в котором остановился Всевидящий, оказалось самым удобным и хорошим. Здесь жило не так много людей, и Ап смог спокойно воровать еду и спать недалеко от хижины, где обосновался ОН. А ещё дикарь старался изучать чужой язык, чтобы разговаривать с новым вождём.
В своих странствиях, сначала с вождём своего племени, потом в одиночку, Ап ловил звук чужой для него речи и пытался понять другой язык, обогатив словарный запас на пару десятков новых слов. Теперь он мог даже что-то сказать своему повелителю, но всё не решался к нему подойти и держался всегда на расстоянии.
А когда ОН стал варить что-то странное и, несомненно, колдовское, то Ап окончательно уверился, что видит перед собой посланника богов и их тотемного вождя. Значит, он должен быть рядом с ним и стать его самым верным и преданным воином.
Но, последнее время в селении стало тревожно, это чувствовалось по поведению людей, да и вообще, наблюдалось слишком много суеты. В воздухе опять запахло кровью. Вечером Ап пришёл к селению, чтобы убедиться, что Всевидящий на месте, а к ночи ушёл в саванну. Звуки боя он услышал неожиданно для себя рано утром. А услышав, тут же вскочил и бросился искать Всевидящего.
Я бежал лёгкой рысцой, стремясь скорее попасть к хижине, на бегу пытаясь понять, где бой разгорается сильнее всего. Я понимал, что надо спасать семью, которая меня приютила, да своего верблюда; опять же, к своей хижине и бежать ближе, а в центре воинов больше, ими умело руководит старейшина,
Вот уже и хижина почти рядом, возле неё мечутся, как нападающие, так и спасающиеся. Ну, всё по канону: женщин на пол, дети прятаться-визжать, мужчины — лапы кверху и бежать. Это про тех, кто сражаться не мог или не хотел, таких, впрочем, не сильно много имелось. Тут, если ты мужчина, то хочешь ты или не хочешь, но копьё бери в зубы и давай бей, если же нет, то тогда убивать будут тебя. Закон природы, то бишь, сильнейшего. Размышляя, я быстро бежал вперёд.
Подхватив удобнее копьё, я добрался до хижины и сразу же напал на первого насильника. Вот же, не успели забежать и разогнать местных, как сразу же чёрного удава выпускают из-под набедренной повязки. Дорвались, что называется. Пришлось постучать ему по башке древком копья, но вежливо. Я же не дикарь, я всё делаю вежливо: бью, стреляю, протыкаю. Такой вот я, вежливый.
Дикарь отвалился, и я ударил уже наконечником копья, пригвоздив его к земле. А если бы сразу ударил, то мог и обоих проткнуть: и его, и женщину, но это перебор. Женщина-то ни в чём не виновата, зачем тогда её тыкать?
Стряхнув тело с копья, тут же встретил им другого, но менее озабоченного половым инстинктом чёрного товарища. Обмен ударами, свист воздуха над головой и резкий удар в живот копьём. Товарищ покраснел от пролитой крови, схватился за живот и упал, роняя на землю кишки, а я уже смотрел на третьего, здесь явно лишнего. Тот не стал рисковать, решив сбежать, чтобы нажаловаться на меня.
А я не люблю, когда на меня ябедничают. Бегать быстрее его я не умел и поэтому просто отставил копьё, перекинул со спины лук, быстро натянул тетиву и пустил ему в спину стрелу.
— Бэмс, чпок, хррр, — уноси готовенького, блин, кто на новенького.
И как пел Андрей Миронов в известном фильме: «Кто на нооовенького, кто на ноооовенького?!» Желающих не оказалось.
Враги в окрестностях хижины закончились и, наскоро проверив верблюда и оставшихся в живых обитателей, я направился дальше. Мой верблюд Арчи не успел ещё побывать в чужих руках и, равнодушно приняв мою заботу, отвернул голову в сторону, желая насладиться видом недалёкой саванны. Ну, что же, мне тоже нравятся более выносливые верблюды, чем Арчи.
Джа оказался более приветлив и радостен при виде меня, но он боялся всего, по причине своего малого возраста и кошачьей природы, а потому просто спрятался между мешками, но в ответ на ласку счёл нужным мяукнуть и вновь спрятаться.
Ну да, от меня несло кровью, но не своей, а чужой, впору любому живому существу испугаться. Среди мешков я откопал свой щит и, вздохнув, поспешил на помощь другим. Имеет ли моя помощь смысл? Не знаю, но попытаться стоило.
В центре села шёл бой, мелькали между хижин спины бойцов, кричали сражающиеся, хрипели иногда умирающие, а остальные либо прятались, либо бежали, куда глаза глядят. Да тут бежать можно на все четыре стороны, вот и бежали, кто мог или умел. Остальные сражались. На счастье старейшины, напавшие тоже не сильно умели воевать, напавшие представляли собой остатки разбитых кем-то отрядов, что сбились в одну банду. От того шансы отбиться имелись, но слабые, слишком неорганизованными оказались силы селения. Кто бы в этом ещё сомневался, угу. Вот не дали мне порулить, теперь получайте…