Мамы-мафия: крёстная мать
Шрифт:
– Ах, Юлиус, – сказала я, беспомощно гладя его по спине.
Юлиус начал плакать. Кто-то протянул мне рулон кухонных полотенец. Я едва успела промакнуть рот Юлиуса, как он бросился ко мне и спрятал лицо на моей груди.
– Всё хорошо, дорогой, – сказала я. Я знала, что остаток вечера он будет цепляться за меня, чтобы избежать взглядов других. Всё это было для него очень неприятно.
– Европейцы! – презрительно заметила Эмили.
– Бедный малыш! – сказал Ронни. – Принести что-нибудь
Юлиус ещё крепче прижался ко мне.
– Ничего страшного, Юлиус. – Антон присел на корточки рядом с нами и начал оттирать персидский ковёр. – Это может случиться с каждым.
– Оставь, Антон, я сама, – сказала я. Не хватало ещё, чтобы он убирал рвоту моего сына.
– Я помогу тебе, – неожиданно заявила Нелли. Она забрала у Антона бумажные полотенца. – Вернитесь в комнату, – шепнула она ему. – Иначе ему будет ещё более неловко.
– Окей, – ответил Антон и поднялся. – Хотя я как раз хотел рассказать Юлиусу историю, когда меня ребёнком вырвало во время кругосветного путешествия. Как раз на бриллиантовое колье одной толстой дамы. Колье было, естественно, на ней.
Он подмигнул мне. О Бог, как я любила этого мужчину! Но Юлиуса эта история не заставила оторваться от моей груди. Только когда все покинули прихожую, он поднял голову и жалобно посмотрел на меня.
– Я не ропеец, – сказал он.
– Нет, европеец, – ответила ему Нелли. – Но это не причина тошнить.
– Я этого не понимаю, – сказала я. – Ты был взволнован? Слишком много съел? Тебе не понравилось? У тебя перед этим болел живот?
Юлиус покачал головой.
– Мне стало плохо от конфеты.
– От какой конфеты?
– Эмили дала мне конфету, – ответил Юлиус. – Зиатская конфета. Её надо было проглотить, не жуя. Но она выглядела как обыкновенная конфета.
– Ага, – заметила Нелли, бросая на меня многозначительный взгляд. – Маленькая зиатская бестия на сто процентов препарировала конфету.
– Почему ты так думаешь? – спросила я.
– Потому что я бы так и сделала, будь я на месте Эмили, – дала мне Нелли заглянуть в её чёрную душу. – У конфеты не был ли случайно вкус майонеза, Юлиус?
– Не знаю, – ответил Юлиус. – Я же её проглотил.
– Могу поспорить, что она её препарировала, – сказала Нелли.
– Ведь ей только шесть лет, – заметила я. Но чем больше я об этом думала, тем больше склонялась к тому, что Нелли права. Эмили была довольно развитой для своих шести лет, что неудивительно при такой исключительно одарённой матери! Она точно знала, что на майонез Юлиус отреагирует рвотой. И тот триумфальный взгляд на лестнице был совершенно однозначным.
До сих пор я всегда старалась найти оправдание для Эмили, но сейчас она зашла слишком далеко. Во мне пробудились
– Если хочешь, я с ней поговорю, – предложила Нелли.
– Я сделаю это сама, – ответила я и встала. – Пообещай мне больше ничего не есть из того, что предложит тебе Эмили, Юлиус, хорошо? И не позволяй раздражать тебя этой болтовнёй про европейцев и азиатов. Все люди на земле одинаково хороши или одинаково плохи, не важно, как они выглядят и где родились.
– Аминь, – пропела Нелли.
Поскольку Юлиус прижался ко мне сиамским близнецом – его лицо прилепилось к моему животу, – все согласились, что мне придётся прервать мою шахматную партию и отправиться с детьми домой.
С облегчением я убрала фигуры назад в коробку.
– Мы просто продолжим игру в следующий раз, – сказал Йоханнес. – До тех пор я буду думать над моим следующим гениальным ходом.
– Идёт, – ответила я и с сожалением поглядела на него. Йоханнес был милый парень, мне было жаль, что я больше его не увижу.
– Пятна от рвоты смылись? – ангельски осведомилась Эмили. – Потому что ковёр очень ценный.
– Конечно, всё снова опять чистое, – ответила я и поглядела ей прямо в глаза. – Хотя майонез с шоколадом – очень странная комбинация, такие пятна трудно удалить.
Эмили так быстро отвела взгляд, что я поняла, что напугала её. Я засунула шахматы под мышку и так нежно обняла Антона, как это только было возможно с сиамским близнецом у живота.
– Ещё раз большое спасибо за прекрасные шахматы, Антон, – сказала я и поцеловала его прямо в губы.
– Не за что, – ответил Антон.
Эмили злобно посмотрела на меня. Я засунула коробку с шахматами себе в сумку, злясь на самоё себя. Сейчас я поцеловала Антона только для того, чтобы что-то доказать шестилетнему ребёнку. Как это по-детски! Мой взгляд упал на маленькую коробочку в моей сумке.
– Я совсем забыла, – сказала я и вытащила её. – Я же принесла тебе подарок, Эмили.
Эмили не тронулась с места.
– Как это мило, – ответил Антон вместо неё.
– Не бойся, он не отравлен, – сказала Нелли Эмили.
Антон взял коробочку и протянул её Эмили.
– Здесь ничего особенного, – объяснила я. – Всего лишь платье для Барби, которое я сегодня сшила из остатков ткани. – Точнее говоря, из старых спальных штор моей свекрови. Как шторы они были кошмаром, болотно-зелёные с золотыми завитками. Но как бальное платье для куклы они смотрелись действительно великолепно. Я сшила узкий корсет с пышными рукавами, к которому крепилась широкая юбка. Я знала, что платье выглядит отлично, хотя Эмили, естественно, ничего не сказала, когда распаковывала его.