Мамы-мафия: крёстная мать

Гир Керстин

Я бросила на Антона быстрый взгляд. К сожалению, я обнаружила, что я единственная из всех покраснела, как рак. Антон выглядел относительно хладнокровно.

– Звучит интересно, – вежливо ответила я. – Если мы не найдём эрогенную зону, то будем знать, к кому обратиться.

– В любой момент, – сияя, ответила Труди.

– Спасибо за кофе и содержательную беседу, – сказал Антон, поглядев на свои наручные часы. Это были швейцарские часы, которые стоили примерно столько же, сколько и его ягуар (я знала это от

Мими, она постоянно хвасталась Антоновыми вещами, словно своими собственными. Как будто мне это особенно будет импонировать!). Он поднялся. – Собственно, я пришёл, чтобы пригласить вас сегодня на ужин.

– Нас? – восхищённо повторила Труди.

– Констанцу с детьми, – уточнил Антон, но к моему отчаянию добавил: – Вы тоже приходите, Труди. Если вам нравится тайская кухня. Это была совершенно спонтанная идея, придёт мой брат, а также Мими и Ронни и мой партнёр по работе. Как вы? Своего Петера просто приводите с собой.

Он что, с ума сошёл?

– Да, с удовольствием, – сказала Труди, сияя ещё больше. – Мы с Петером любим азиатскую кухню. И Констанца как раз может с ним познакомиться.

Просто здорово. Моё первое приглашение в дом Антона, и моя подруга Труди тоже будет присутствовать, чтобы меня опозорить. С типом, которого она подцепила в бане. Брат Антона и его партнёр будут в восторге. Единственной радостью было то, что Труди знала меня недостаточно долго, чтобы разоблачить мои успехи чемпионки по плаванию и по шахматам среди девушек.

– Мы с радостью придём, – сказала я, подавляя дрожь.

– У меня кое-что есть для тебя, – сказал Антон. – Небольшой сюрприз.

* * *

И не только у Антона имелся в этот день сюрприз для меня. И у Лоренца и Пэрис было что мне сообщить. То есть они бы это сделали, если бы их не опередили дети.

– Ты не поверишь, что случилось, – сказала Нелли, не успев переступить порог дома. – Пэрис завела ребёнка от папы!

Я втянула ртом воздух.

– Нелли! – с упрёком произнесла Пэрис. Она выглядела по-прежнему очаровательно. Лоренц был ещё в машине. Ему надо было вытащить вещи детей из багажника.

– Ну, тогда папа завёл ребёнка от Пэрис, – сказала Нелли. – Так лучше?

– Нет, – ответила Пэрис. – Мы хотели рассказать это твоей матери более деликатно.

– Да, пожалуйста, – сказала я слабо. Моя рука сама легла на сердце.

– У нас будет ещё один братик или сестричка, мама, – сказал Юлиус.

– Ещё деликатнее, – сказала я.

Пэрис засмеялась.

– Мы хотели сказать сначала тебе, но я просто не смогла сдержаться. Да-а-а, я беременна! Я так счастлива! Я совершенно не рассчитывала, что это так быстро случится.

А я не знала, что они к этому стремились.

– Я тоже не рассчитывал, – сказал Лоренц, бросая сумки детей на пол.

– Ты не знал? – спросила я. Он что, читает мои

мысли?

– Я не рассчитывал, что это так быстро случится, – сказал Лоренц с несколько мрачным видом. – Между нами говоря, я не рассчитывал, что это вообще случится!

– Лоренц не очень рад, – пояснила Пэрис.

– Я тоже не очень, – сказала Нелли.

И я не очень, подумала я. Это было странное чувство – отец моих детей, мужчина, с которым я ещё в прошлом октябре жила в счастливом браке, сейчас должен родить ребёнка от другой женщины.

– Это вышло действительно быстро, – сказала я.

Пэрис выглядела обиженной.

– Но Юлиус этому радуется, верно, Юлиус? – спросила она. Это звучало почти умоляюще.

– Сойдёт, – ответил Юлиус.

– Я не радуюсь, потому что я точно знаю, что нас ждёт, – сказал Лоренц. – Адские дни и адские ночи. Крик, вонь и все эти детские вещи. Годами нельзя оставить дом, а за ужином единственная тема для разговора – это пищеварение ребёнка. Но Пэрис обязательно хочет испытать это на себе. И непременно сразу, не сходя с места.

– Мне уже тридцать три года, – сказала Пэрис. – Сколько ещё, как ты считаешь, я должна ждать?

Лоренц пожал плечами. Он бы из тех счастливых мужчин, которые с каждой новой морщиной приобретают более выразительный вид. Но ни выразительный вид, ни седые виски не делали его моложе. Он был, во всяком случае, достаточно взрослый, чтобы знать, что может произойти, если не предохраняться.

– Пэрис абсолютно права, – сказала я. – Если не сейчас, то когда?

– Вообще никогда, – ответил Лоренц. – Ведь наша жизнь, такая, как она есть, совершенно удовлетворительна.

– Тебе хорошо говорить, у тебя уже есть дети, – заметила Пэрис. В её глазах стояли слёзы.

– Пожалуйста, – сказал Лоренц, щедро поведя рукой в сторону Нелли и Юлиуса. – Мои дети – это твои дети.

Юлиус незаметно прижался ко мне.

– Это нечто другое, ты же знаешь, – сказала Пэрис. – Я люблю твоих детей, но это будут всегда дети твои и Констанцы. Этот ребёнок, – она положила ладонь на свою маечку от Версаче, – будет нашим ребёнком, ребёнком Лоренца и Пэрис.

– И он будет точно так же какаться в пелёнки, как все остальные дети, – сказал Лоренц.

– Ах, ты… – произнесла Пэрис.

– Это время тоже пройдёт, Лоренц, – вмешалась я. – Кроме того, ты можешь поступать так же, как с Нелли и Юлиусом, предоставляя смену пелёнок другим.

– Можешь быть в этом уверена, – заверил меня Лоренц.

– Тебя послушать, так можно подумать, что Пэрис специально перестала глотать противозачаточные, – заметила я.

– Да, действительно, – сказала Пэрис, по-прежнему держа руку на животе.

– На каком ты месяце? – невольно спросила я.