Мамы-мафия: крёстная мать
Шрифт:
Оба парнишки у пинбола хотели тут же смыться, но Павел преградил им путь.
– Осставаться здессь! – сказал он и полез в карман. Этого полностью хватило, чтобы оба парня превратились в соляные столбы. Оба дедушки за стойкой рядом с нами вообще не заметили, что огромная рука Клозе смяла Бернарду горло и держит нож у его груди. Они продолжали говорить дальше.
– Что вы хотите? – с трудом спросил Бернард. – Мы уже платим крыше…
– Крыше! – презрительно сказал герр Клозе. – Как ты думаешь, кто перед тобой стоит? Из таких бедных свиней, как вы, нам не нужно вышибать
– Чего же вы хотите? – простонал Бернард. В мутном свете и с тёмными очками я не была уверена, но мне показалось, что его лицо постепенно приобрело голубоватый оттенок.
– Ты сцепился с одним нашим другом, – сказал герр Клозе. – И это нам вообще не нравится.
– Это какая-то ошибка, – сказал Бернард. – Совершенно точно. Кто ваш друг?
– Э-э-э… – сказал герр Клозе.
– Джо, – подсказала я. – Джо Райтер.
– Джо? У него есть друзья типа вас? Он же учителишка!
– Не говори ничего против учителей, ясно? – сказал герр Клозе, засовывая Бернарду острие ножа в ноздрю. На месте Бернарда мне бы точно захотелось чихнуть. – Хорошие учителя важны для этой страны, они обеспечивают будущее наших детей.
– Мы хотим, чтобы вы оставили Джо в покое, – сказала я. – Никаких козней из-за опеки, никаких выплат, вообще ничего! Ты и Бьянка освободите дом до конца месяца, а потом вы исчезнете из жизни Джо и Джоанны, это ясно? И вы будете переходить на другую сторону улицы, если вы случайно его встретите.
Клозе немного ослабил хватку.
– От вас требуется не очень много, верно, паренёк?
– Ой, я же это делаю не для себя, – сказал Бернард. – Я это делаю только для Бьянки и малышки. Это частное дело между двумя мужчинами.
– Мне без разницы, – ответил Клозе. – Начиная с этого момента, ты больше ничего не будешь делать, или случится несчастье. Как с этим порше каррера, который стоит на улице.
В первый раз Бернард вышел из себя.
– Что с ним? Что вы сделали с моей машиной? – вскричал он. – Пашульке!
– Он спитт, – сказал Ваня. Он стоял в дверях, как будто он никуда не уходил. – И человек спитт тожже.
– Пашульке – это человек, – сказала я. – Пса зовут Генри.
– Ах так, – сказал Ваня. – Без ррразницы. Оба спятт, пёс ннавсегда. К сожжалению. Но он хотел укусить Ваню, этот пёсс!
– Ох, дерьмо! – сказал Бернард. Сейчас даже я услышала, что ему страшно. Так ему и надо. По мне, от страха он мог бы даже обмочиться.
– В автомобиле только пара разбитых фар, – сказал Клозе. – Но если я ещё раз услышу, что вы моего друга Мо…
– Джо, – сказала я.
– Джо обижаете, то я клянусь тебе, что по твоей машине проедется бульдозер, и от неё мало что останется. И это только начало.
– Мы поняли друг друга? – спросила я.
Бернард поджал губы.
Герр Клозе вздохнул и убрал руку с горла Бернарда. И прежде чем Берард успел пошевелиться, в его лицо полетел кулак герра Клозе. Раздался неприятный звук. И когда герр Клозе убрал свой кулак, оказалось, что лицо Бернарда изменилось.
– Мы друг друга поняли? – дружески спросил герр Клозе.
– Абсолютно, – ответил Бернард.
– Это хорошо, – сказал герр Клозе.
Оба дедушки у стойки продолжали разговаривать, как будто ничего не случилось.
Я
– Ты не поверишь, что случилось, – сказала Труди, протиснувшись мимо меня в дом, и прямиком направилась в кухню, чтобы налить себе коньяка.
Я устало посмотрела на неё поверх солнечных очков и сказала:
– Иногда у меня такое чувство, что вы все думаете, что я никогда не выхожу из дома, и если бы не вы, то в моей жизни ничего бы не было, верно?
– Верно, – сказала Труди, вращая коньяк в своём бокале. – Но для этого и нужны друзья.
Я принюхалась.
– Это ты так странно пахнешь или это мой дезодорант кончился?
– Нет, это я, – ответила Труди. – Я воняю, как мёртвая черепаха. Я как раз хотела тебе рассказать, как до такого дошло.
– Вот оно что, – сказала я.
– Ну, – начала Труди с широким жестом. – Вчера начался летний курс тай ши – у них, кстати, новый преподаватель. С такой энергией и такой гибкостью! Я сразу поняла, что это не первая наша встреча. Но к моей истории это не имеет никакого отношения. Потому что знаешь ли ты, кто ещё посещает эти курсы? Гитти Хемпель. Я всегда радуюсь, когда на курсах есть кто-то, кто толще меня, и стоит мне только стать рядом с Гитти, как сразу становится понятна разница между словами «жирный» и «фигуристый». Учитель тай ши наверняка это увидел, и он меня узнал, хотя при нашей последней встрече я выглядела, конечно, совершенно иначе. Я была гибкой индейской принцессой с чёрными волосами, а он был молодым французским офицером, ну да, но я хотела говорить не об этом.
– Я не совсем тебя понимаю, Покахонтас, – сказала я, открывая холодильник. Если я не могу принять холодный душ, то мне нужно что-нибудь другое холодное. Я решительно вытащила из холодильника бутылку шампанского, которое я, собственно, припасла для нас с Антоном. – Какое это имеет отношение к мёртвой черепахе?
– Ты хочешь что-то отметить? – спросила Труди.
– Ну да: ты снова встретила молодого французского офицера, которого потеряла из виду триста лет назад, и сегодня возвращается Антон. Это же повод! – Я сняла с горлышка фольговую обёртку и стала крутить проволочку. – Почему от тебя пахнет черепахой, Труди? Ты же об этом хотела рассказать?
– Мёртвой черепахой, – поправила меня Труди. – Она скончалась несколько недель назад. Все мои вещи ею пропахли. Я не знала, откуда эта вонь, я думала, что это, может, дохлая мышь или что-то такое, я всё обыскала, даже отодвинула шкаф, но ничего не нашла. Если бы Гитти Хемпель не подсказала мне идею обыскать все карманы моих платьев в поисках мёртвой черепахи, я бы её никогда не нашла. Представь себе: она лежала в кармане моей юбки из батика, той с золотыми нитями.
– Какая гадость! – Я открыла шампанское с лёгким чпоканьем и налила нам по бокалу. Для Антона у меня в холодильнике была ещё одна бутылка. И даже ещё одна. Я не собиралась так быстро выпускать его, когда он придёт. – А откуда Гитти это знала?