Мамы-мафия: противоположности разъезжаются
Шрифт:
Сибилла
3
Удручённо глядя вслед Антону, я вполуха слушала, как моя мать рассказывает о 1976 годе, когда у тёти Герти засорился унитаз, причём из-за использованных прокладок и волос с тётушкиной расчёски.
– Водопроводчики не обязаны хранить молчание, ты знаешь? – сказала мать. – Это не врачи. Водопроводчик опозорил тётю Герти
– Мама, мне пора заканчивать, – сказала я.
– Понимаю, – сказала мать. – Просто скажи, что это от предыдущих жильцов. Ну что, может быть, увидимся в следующую субботу.
– Да, буду рада, – ответила я. Я просто лживая змея.
Войдя в кухню, я увидела, что Антон усадил Эмили между Юлиусом и Самантой на столешницу, откуда она мрачно смотрела на меня. Ну здорово.
Её бабушка расцеловала меня в обе щеки. Она пахла дорогими духами, кожей сидений её мерседеса и лаком для волос.
– Я как раз говорила Антону, что у вас тут чудесные ароматы, и я с радостью осталась бы на обед, моя дорогая, но мы с Рудольфом договорились пообедать в клубе.
– Жаль, – сказала я и бросила взгляд на Антона. Он смотрел в сторону.
– Создаётся полное впечатление, что Эрсверты расстаются окончательно, – сказала Полли. – Бедная, бедная Юлия. Новая пассия на добрые двадцать лет моложе неё. Мужчины – просто животные, верно?
– Хм, – сказала я максимально нейтральным тоном. Антон крепко сжал челюсти и не сказал ничего.
Полли поцеловала Эмили.
– Арривидерчи, моя дорогая! Антон, я повесила Эмилин костюм пчелы в гардероб, после генеральной репетиции проверь, пожалуйста, крепко ли сидят усики. Мне кажется, что они немного болтаются. Не хотелось бы, чтобы они на представлении в пятницу слетели с головы.
Пока Антон провожал мать до двери – с улицы было слышно, как фрау Хемпель кричит, что она почти уже вызвала полицию, – я огляделась. Антон хорошо поработал во время моего отсутствия: яблоки были почищены, цветная капуста для супа порезана. Духовка была разогрета до 180 градусов.
– Кто хочет налить тесто в форму? – спросила я.
– Я! – сказал Юлиус. Эмили мрачно смотрела на меня.
– Супер. А потом вы все можете помочь мне выложить яблоки на тесто, – предложила я.
– Я считаю, что выпечка пирогов – это дурацкое дело, – сказала Эмили.
Угадай, а что я считаю дурацким…
К сожалению, Антон не захотел ждать, пока мы останемся одни, и не стал ходить вокруг да около, а сразу приступил к выяснению отношений.
– С кем это ты говорила по телефону? – спросил он ещё из коридора.
Я сглотнула.
– С матерью, – тихо ответила я.
– Я так и думал, – сказал
– Да. У тёти Герти засорился унитаз.
– У тёти Герти унитаз, – повторил Антон.
– Да, и представь себе, водопроводчик начал повсюду рассказывать, что тётя Герти бросает в туалет что попало, – сказала я и почувствовала, что краснею. – Водопроводчики не обязаны хранить молчание, ты знаешь?
Антон с грохотом поставил сковородку на плиту и налил в неё масла.
– Ты думаешь, что я болван, Констанца! – Его голос был не громче обычного, но мне показалось, что он орёт.
– Вы не хотите подняться к Нелли и сказать ей, что еда будет готова через пятнадцать минут? – спросила я у детей.
– Нет, – отрезала Эмили. Она больше не смотрела мрачно. Очевидно, предвкушала скандал.
– Я хочу прюрировать цветную капусту, – сказал Юлиус.
– Это называется пю-ри-ро-вать, – поправила его Эмили. – Грамотей.
Саманта бросила ей в лицо горсть муки.
– Ну погоди! – Эмили тоже полезла в пакет с мукой. Я уже хотела вмешаться, но Антон крепко схватил меня за рукав.
– Твои родители вообще знают обо мне?
Я с неприятным чувством посмотрела на нож в его руке.
– Знаешь… мы с моими родителями… мы не особенно близки, – пробормотала я.
– То есть не знают! – Антон отпустил мой рукав и швырнул мясо на сковородку, хотя масло ещё не разогрелось. – Что с тобой такое? Ты стыдишься меня?
– Чушь! – Что за абсурдная мысль! – Эй, прекратите! – Эмили, Юлиус и Саманта вовсю швырялись мукой. Но Антон делал вид, что он этого не замечает.
– Но почему ты не рассказала им обо мне? Мы вместе уже несколько месяцев!
– Я… разумеется, они знают о тебе… Прекратите этим кидаться! Это же продукт!
Дети, похоже, веселились вовсю. Они пищали от восторга и вырывали друг у друга пакет с мукой.
– Констанца, я очень серьёзно воспринимаю происходящее между нами, – сказал Антон. – Поэтому я представил тебя моей семье, моему деловому партнёру и моим друзьям.
– Я тоже воспринимаю нас серьёзно, – заверила я его.
– Да, конечно. Так серьёзно, что ты забыла рассказать о нас своим родителям.
– Я только не хотела… Я собиралась… мои родители… – забормотала я. Дети выглядели, как снеговики. Кевин точно начнёт ругаться, когда увидит Саманту в таком состоянии. Я попыталась очистить её с помощью полотенца.
Антон схватил меня за запястье и повернул к себе.
– Твои родители знают о нас или нет?
Я кивнула. Это могло означать что угодно.
– И когда я познакомлюсь с твоими родителями?