Манагер Антон
Шрифт:
С окончанием сигареты успокоились и воспоминания. Но вдруг окутал страх. Гнетущий, будто судьбоносный. Экзистенциальный? Он научился выговаривать это слово, до конца не осознавая значение и часто презентуя свою неординарность девушкам… Да. Это был он. Без сомнений. Экзистенциальный страх. Страх неизбежности. «Не дай бог», – пульсировало в висках. Но через минуту гнет катастрофического, приземляющего чувства исчез. Неожиданно, как и появился. А с той женщиной попрощались спокойно, даже пообещав друг другу созвониться.
С тех пор ожидания от ночных путешествий начали стремительно вянуть, и он больше не искал лучшую среди хороших, решив тратить время на Машку,
Еще была попытка заняться йогой. Потом учеба с получением мотоправ, но дело не дошло даже до покупки дешевого китайского байка. Не денег было жаль, а сдулся. И курсы для программистов были заброшены на середине. А майнинговая ферма, поначалу классно гревшая балкон, распродавалась детальками через полгода. Тоже не зашло.
Придумываемые скукой занятия не зажигали огонь в сердце, и душа твердо противилась чуждому заполнению времени жизни. И он не представлял, даже смутно, что еще делать в маленьком подмосковном городе, пока молод и не женился, но тупо бухать вечерами не хочется. Других вариантов не виделось, слово «хобби» он терпеть не мог, а особыми страстями Бог не наградил.
Его он, впрочем, не гневил, чувствуя, что это хорошо: многие живут инстинктами и правилами, инерцией, не задумываясь, в простоте и находя счастье. Работа – дом, дом – работа. По вечерам ужин, сериал, компьютерные игрища или интернетовское любопытство на пять минут, стремительно и покорно перетекающие в ночь перед работой. А утром новое себе обещание не тратить больше время впустую. Иногда встречи с друзьями или кино-домино с девушкой, если есть. По выходным пиво и баня, а летом – на шашлыки. Потом семья: можно и домашнее задание у ребенка проверить ради разнообразия – ведь ты отец. Бессознательность не исчезнет, но люди так живут, разве плохо? Разве маленькие спокойные удовольствия большинства не комфортнее бурлящей лавы яркой жизни на максимуме? Не безопаснее? Не проще? Не надежнее?
Антону казалось, что не всегда такая лава была в радость, часто превращаясь в гнет скорби о потраченных на иллюзорные фейки мгновений, безвозвратно перетекших из ослепительного настоящего в блеклое, отторгаемое прошлое. Бесконечно стараться, лезть на вершину всего «самого лучшего», порою полностью испепеляясь ради глянцево-красивых женщин, итальянских интерьеров и полученных в вековую ипотеку коттеджей? Или премиальных, тюнингованных до китча автомобилей? Или модных и мегаприбыльных бизнесов? Ненасытно сжирать хайпы общества, а потом вдруг понять, что душа надорвалась, и силы жить кончаются? И даже год на Бали в дауншифтинге поразнузданней не воскрешает? А корона восхищения, уважения и зависти давно на чужой голове. Желанный трон потускнел и в изначальный восторг не приводит.
И зачем биться? Взлеты рождают падения. Лучше спокойно жить. Спокойно! Без переживаний, а судьба убережет его – хотя бы от плохого: телесных или душевных страданий. Антон в этом не сомневался.
Сегодня Машка не звонила, не звала к себе, как обычно, когда родителей не было дома. Купить крылышек или сосисок с двумя-тремя бутылками пива и зависнуть дома в компьютере, расстреливая джойстиком солдат придуманной в Белоруссии или Индии планеты, не захотелось. Это было вчера, возможно, повторится и завтра. И всегда. Может, на фитнес? Не охота! Но века же прошли с последней
Смутное, как иногда казалось стариковское, желание наблюдать за окружающими, угадывая, кто они и ради чего живут, вновь разгорелось из странного, несуществующего угля в его сознании. Сейчас оно настораживало, невольно возрождая желание вспоминать Ту самую. Снова и снова. Нет, новой встречи давно не ожидалось. Но это выглядело так, будто он хотел завязать с влечением, но бросить навсегда о Ней думать не получалось. Со временем это произойдет, а пока нужно просто заставить себя отвлечься. Сдержать любую мысль о ней. Силой воли, годами взращиваемой разумом.
Антон боялся срыва, но, решив в последний раз погреться в навечно остывающих воспоминаниях о Ней, он захотел снова зайти в то кафе. Успокоить последние всполохи в душе. Попрощаться с огнем и жить покоем дальше. Просто жить.
Покурил перед входом, открыл дверь и сразу увидел её. Её! Ту, о ком смутно мечтая, так старался забыть. Океан образов, наполнявший память годами реальной и онлайн-жизни, взорвался, заставив сознание поверить: она та, кого глубинно хотелось в любви.
Как быть? Заговорить? Или опять ждать, опасаясь отказа, с ложным безразличием, но в тихой и, наверное, дурацкой надежде, что она первой почувствует его желание, красивую душу и вселенную возможностей и вдруг заинтересуется, даст явный знак, а и взглянет? И не на секунду… И вот тогда он… Что? Что тогда?
Антон понимал, что это бред его кроткой и глупой души. Он далеко не Ди Каприо, чтобы одной лишь внешностью магнитить. А что делать? Обратить на себя внимание, пока не ушла, как в прошлый раз? Но как? Или пока посидеть, оглядеться, подумать? Зачем гнать? Но так вся жизнь пройдет в раздумьях. Но как Ее заинтересовать? Как?
Мысли заметались ошалевшими от полуденного зноя стрекозами. Сердце, обычно незаметное, билось как после десятков километров бега. Он и не бегал такие расстояния никогда, зачем? Но, наверное, бьется именно так. Хотелось уйти, но здесь разум подстраховал, заставив сесть за ближайший столик, пытаясь волей успокоить дыхание.
Сегодня она была с плотным, рыжим, как старый кирпич, мужиком лет пятидесяти с тяжелым, блестяще-сальным лицом. Тот снисходительно и пьяно улыбался, словно намеренно уродуя ее ауру идеальности. Кто он? Папа? Не похожи ни на процент. Босс? Скорее она им будет рулить… А может, клиент? Переговоры в кофейне? Или… Клиент?! В смысле? Тот, который?.. Что? Он просто ее снял? Вот так просто? Такую? И Кирпичный будет ее… Да немыслимо!
Антон барахтался в несмелых догадках, разрываясь между уютным желанием просто помечтать, как бы он легко, не задумываясь, ее удивлял, будучи при нормальных деньгах, и мыслями о статусе ненавидимого кирпичного толстяка, одновременно пытаясь вслушиваться в их разговор.
Она встала и ушла к барной стойке, легко скользя между столиками. Какая же у нее походка! Антон уткнулся в планшет, листая новостные сайты, но ни одно событие – ни одна военная заваруха в мире, ни раскручиваемая журналистами беда дня, ни рассудительно чудящая звезда шоу-бизнеса, ни один финансовый прогноз от мутно-уверенно вещающих экспертов, то есть то, что его обычно могло хотя бы заголовком заинтересовать – не завлекало его ни на один нейрон, все мысли порхали бешеными мотыльками только о ней. О Ней! Как поправила чудо-волосы своей чудо-рукой, как грациозно и легко поднялась, огляделась, чтобы не пойти, как обычные люди, а поплыть, да именно поплыть – быстро, воздушно и женственно, попутно освещая все и всех вокруг.