Манагер [СИ]
Шрифт:
Оставшуюся в живых команду разбросало по разным сторонам — мы не видели никого из матросов или офицеров. Про капитана — о том, что он погиб, я знал точно — при ударе корабля о рифы, упавшая мачта раздробила его голову и кровь морехода смешалась с холодной морской водой...тело смыло набежавшей седой волной.
К утру волнение стало утихать, и наутро, когда рассветало, наступил полный штиль.
Оглядевшись, я увидел, что мы находимся в метрах двухстах от берега, растолкал своих измученных, уснувших спутников и потребовал, чтобы они лезли в воду и плыли к берегу.
Как оказалось — Диена
Неожиданно оказалось, что моя подруга и бывший раб плавают и правда недурно — получше меня, во всяком случае, и даже имеют понятие, как сделать, чтобы две неумехи, два плавающих топора не утянули их на дно — как только Диена с вытаращенными глазами полезла на Рилу, рефлекторно пытаясь её утопить, та сходу врезала ей в челюсть с завидным умением, оглушив ту и взяв на буксир за шкирку, как бревно.
Примерно то же самое проделал Рункад, так что появилась надежда доплыть.
Нам ещё раз повезло — по дороге попалась здоровенная стлань, которую смыло с корабля — а может это был какой-то деревянный поддон — в любом случае — мы с облегчением загрузили на него Диену и Норсану, прицепились к деревяхе, и бултыхая ногами продолжили путь к берегу.
Выстеленный галькой берег был усыпан кучами различного барахла — бочками с маслом, кусками обшивки, всей той ерундой, что раньше хранилась на корабле, а потом была безжалостно выброшена из него на землю, как содержимое рваного кошелька.
Поддон тупо ударился о дно возле берега, мы встали на ноги и шатаясь вышли из воды — вот так мы и ступили на вожделенный Арзум.
Глава 14
Солнце грело левую щёку, и вставать так не хотелось — после ночных душевых процедур на голой скале рифа очень уж не хотелось просыпаться — но сквозь сон мне слышались голоса...и это были не голоса нашей команды.
Я разомкнул глаза и увидел рядом с нами на прибрежной гальке толпу вооружённых людей, которые что-то негромко говорили, глядя на нашу живописную группу, вольготно расположившуюся на берегу под дневным солнышком и сопевших носом, как младенцы.
Прибывший десяток не очень доброго вида вояк говорил на арзумском языке, и тех знаний, что я впитал по время плавания, почерпнув их у Рункада, мне хватило, чтобы понять: бравые ребята оживлённо решали — то ли нас убить и ограбить, то ли вначале ограбить, потом убить, то ли ограбить и взять в рабство.
Все варианты мне не нравились, а потому я поспешил с негодованием их отвергнуть, о чём и сообщил прибывшим «спасателям»:
— Господа! Я хочу вас предостеречь от необдуманных шагов — не хочу кровопролития, но если кто-то из вас попытается причинить нам вред, или попытается взять нас в рабство — вы умрёте. Я достаточно ясно выразился на вашем языке?
Вперёд вышел один из бойцов, лет около сорока пяти возрастом, довольно высокий — даже для машрумцев — детина с неприятным лицом и с ухмылкой сказал:
— Всё, что выбрасывает море на этот берег является нашей собственностью.
Замечание про гриба меня сильно раздосадовало, потому я сделал шаг вперёд и придерживая левой, уже почти здоровой рукой ножны меча, с шелестом выдернул его из них и сделал шаг вперёд, одновременно совершив молниеносное круговое движение, срезав с макушки здоровяка клок волос вместе с кожей.
Я надеялся, что лёгкое скальпирование пойдёт ему на пользу и внушит правильные мысли о законах гостеприимства и приёма потерпевших крушение. Увы. Моё действие произвело противоположный эффект — этот злостный гражданин, выхватил свой меч и с криком: «Он меня ранил! Бей этого урода! Уничтожить коротышку!» — напал на меня со всей прытью, которую можно было ожидать от этого испорченного алкогольными и другими излишествами типа.
Увы, моё восшествие на Арзум началось с того, чем закончилось пребывание на Арканаке — с убийства. Видимо, людская натура такая — ну никак, никак не хотят люди устраивать свои дела мирно, по-человечески...
Предводитель умер сразу — меч разрубил его почти пополам, дойдя до позвоночника. Обратным движением я свалил ещё одного нападавшего, отрубив ему ногу, неосторожно выставленную вперёд в какой-то дурацкой стойке. Отпрыгнув в сторону, постарался отвести моих противников от лежавших ребят, но, видимо, неудачно — так как сзади послышался какой-то шум, вроде как боролись два человека. Смотреть мне было некогда — наседали, размахивая своими пырялками семь человек. Они пытались проткнуть меня, пытаясь достать своими мечами — безуспешно, зато я, войдя в ближний бой, нанёс им такой урон, что двое из них не выдержали и сбежали, оставив своих мёртвых и умирающих соратников лежать на камнях и скрылись за прибрежные заросли из хвойных деревьев и каких-то кустов, усыпанных красными ягодами.
Я хотел бежать за ними и добить — не дай боги приведут подмогу, но оглянулся на нашу команду и замер, сразу забыв о сбежавших типах — картина была эпическая: здоровенный, раза в два шире Рункада тип (да что они тут, бройлерные, что ли?!), лежал на нём, а Рункад душил его, вцепившись в глотку.
Рила стояла сзади боровшихся и выбрав момент, аккуратно прицелившись опустила здоровую каменюку на макушку агрессора — тот обмяк с разбитой головой, и навалившись на парня затих.
— Вы чего тут устроили бои-то? — с негодованием спросил я — они же все вооружены до зубов! Рункад, хватит там разлёживаться, вылезай из под этого борова!
Ответа не последовало, и я, подойдя к лежащим, скинул вояку с парня.
Только я собрался сказать что-то весёлое и обнадёживающее, как с тревогой заметил, что на животе Рункада расплывается красное пятно. Он как-то извиняющее улыбнулся, и с натугой сказал, бледнея с каждой минутой:
— Похоже этот гад меня убил, господин Манагер. В животе очень больно!
— Что, что он говорит? — с тревогой выкрикнула Рила, она ещё плохо понимала на арзумском, а говорил парень именно на нём.