Маньчжурские правители Китая

Сидихменов Василий Яковлевич

В маньчжурском правительстве не было единого мнения о том, как относиться к иностранным державам и ихэтуаням. Одна группировка, во главе с начальником Приказа церемоний Юань Чаном и помощником начальника Чиновничьего приказа Сюй Цзинчэном, настаивала на сохранении мирных отношений с державами и беспощадной расправе с ихэтуанями. Другая группировка, во главе с князем Дуанем (Цзай И), сановниками Ган И и Сюй Туном, стояла за войну с державами и за использование ихэтуанеи в этой войне.

Сторонники дружбы с державами и борьбы с ихэтуанями Юань Чан и Сюй Цзинчэн после падения Тяньцзиня писали на имя вдовствующей императрицы Цыси:

«Тяньцзинь уже пал; иностранные войска с

каждым днем все больше приближаются к Пекину. До сих пор магическое искусство ихэтуанеи ни в чем не оказало нам помощи. По нашему мнению, не пройдет и месяца, как враг постучится в ворота нашей столицы. Мы просим Ваши величества (имелись в виду Цыси и Гуансюй) учесть ужасные последствия сложившейся обстановки и возможность осквернения храмов ваших священных предков. Наши сердца наполнены ужасом при мысли о том, что может произойти. И в это время Стой Тун, Ган И и другие посмеиваются и занимаются интригами. Корабль тонет, а они остаются совершенно беспечными, словно они верят в ихэтуанеи, как в башню спасения. От таких людей государство не может получить советов, так же как от идиотов и пьяниц. Даже некоторые высшие сановники, министры и члены Верховного императорского совета становятся на колени перед ихэтуанями. Многие дворцы князей и дома сановников превращены в храмы для отправления культа ихэтуаней.

Ихэтуани — глупые люди, но они намного умнее таких одураченных, как Сюй Тун, Ган И и их последователи. Сюй Тун, Ган И и их последователи глупы, но они, в свою очередь, хотят одурачить князей и сановников императорского клана. Все наши несчастья непосредственно происходят от министров Сюй Туна и им подобных. И если Ваши величества не отдадут приказ немедленно обезглавить их и таким путем восстановить силу закона, то чиновники двора и провинций неизбежно воспримут ересь ихэтуанеи».

Цыси колебалась, и это сказывалось на ее противоречивых указах: то предлагала поддерживать ихэтуанеи и истреблять иностранцев, то вести войну с державами, то идти с ними на уступки и истреблять ихэтуанеи.

Ихэтуани под началом руководителя антииностранной группировки князя Дуаня 25 июня 1900 г. приступили к штурму посольств в Пекине. Цыси тайно приказывала «повсюду на месте казнить иностранцев без различия пола и возраста с тем, чтобы ни один из них не ушел живым». И в то же самое время по ее распоряжению в осажденные посольства доставлялись подарки в виде арбузов, вина, овощей, фруктов, риса, муки и т. п.

Выполняя приказ Цыси направить войска для атаки иностранных казарм в посольском квартале, Жун Лу не обеспечил их артиллерийскими снарядами и одновременно тайком — в знак своего расположения — переслал в иностранные казармы свежие фрукты.

Жун Лу не применил артиллерию и пехоту против посольского квартала отнюдь не потому, что проявил чувство человечности к иностранцам. Он опасался, что это могло привести к более жестким ответным мерам со стороны держав.

Очевидец этих событий писал: «Официальные сношения осажденных с маньчжурским правительством продолжались все время. При обмене письмами между посланниками и маньчжурскими сановниками устанавливалось перемирие, и противники переговаривались друг с другом, обменивались новостями, что облегчалось близостью окопов и баррикад. После окончания таких переговоров бомбардировка и взаимные атаки возобновлялись с прежней яростью».

Обозленные ихэтуани с копьями и мечами начали нападать на квартал, где были размещены иностранные посольства. Но что они могли сделать, если их встречали смертоносные пули? В посольский квартал были выпущены сотни снарядов из орудий, размещенных на городских стенах. Так как орудия оказались устаревшей конструкции и не имели

прицела, то снаряды пролетали высоко над целью и никакого вреда не причиняли. Понеся большие потери от огнестрельного оружия иностранцев, окопавшихся в посольских помещениях, ихэтуани свою ненасытную злобу возмещали на китайцах-христианах.

Свидетель и участник похода союзных войск на Пекин русский корреспондент Д. Янчевецкий о позиции маньчжурского правительства в отношении осажденных иностранных посольств в Пекине писал: «Более благоразумные и осторожные члены маньчжурского правительства при всей своей фанатичной ненависти к иностранцам понимали, какой ответственности и какому возмездию они подвергают Китай и его династию, если в самом деле было бы совершено истребление членов иностранных посольств в Пекине».

Чтобы, с одной стороны, не допустить этого, а с другой — дать некоторый исход ярости ихэтуаням и правительственным солдатам, охваченным одним чувством мести и ненависти и требовавшим уничтожения иностранцев, было приказано не давать ихэтуаням и солдатам новых винтовок и орудий, а вооружить их старыми ружьями и чугунными пушками и позволить исподволь обстреливать посольства из подобных ружей и пушек, выстрелы которых большей частью давали перелет. Кроме того, солдатам не было разрешено производить общего штурма и нападения на посольства, чего конечно, не выдержал бы охранявший их ничтожный гарнизон.

В такой критический момент истории Китая Цыси оказалась в трудном положении: движение ихэтуаней могло перерасти во всенародное восстание и тогда маньчжурский трон будет обречен; в то же время агрессия иностранных держав угрожала ее власти в стране.

Цыси испытывала страх перед движением ихэтуаней, о чем свидетельствует ее указ от 26 июня 1900 г.: «На этот раз в течение нескольких месяцев действий ихэтуаней вся столица оказалась переполнена ими. Число их составляет не менее 100 с лишним тысяч. Все, начиная с народа и солдат вплоть до знаменных князей и членов правительства, в один голос заявляют о своей вражде к чужеземным религиям. Никто не может противостоять силе ихэтуаней. Если их разогнать, то близлежащие местности немедленно же пострадают, а жизнь народа окажется в опасности. Остается лишь постепенно принимать меры к восстановлению нормального положения». Было найдено половинчатое решение: пусть ихэтуани сражаются с иностранными войсками и обескровливают друг друга.

Выступление крестьянских масс грозило самому существованию маньчжурского режима. 29 июня 1900 г. вдовствующая императрица Цыси издала указ, в котором об ихэтуанях говорилось: «Двор никогда не отказывался от мысли отдать приказ о расправе с этими бунтовщиками. Но обстоятельства крайне препятствуют осуществлению этого плана в близлежащих районах. Мы опасаемся, что это навлечет еще большее зло, и боимся, что в провинциях Чжили и Шаньдун одновременно вспыхнет восстание».

Перед маньчжурскими властями во главе с Цыси встала очень трудная дилемма: бороться с ихэтуанями или поддерживать их?

Расправа с ихэтуанями могла привести к тому, что гнев китайского народа обернется не против иностранцев, а против царствующей династии. Одновременно это облегчило бы агрессивные действия иностранных держав в Китае и создало бы серьезную угрозу для трона. Поддержка ихэтуаней означала бы поощрение крестьянских выступлений и ожесточение иностранных интервентов, что также не сулило ничего хорошего маньчжурскому режиму.

Вот почему политика Цыси в отношении ихэтуаней была непоследовательной, противоречивой и в конечном счете предательской и вероломной: вначале ихэтуани использовались для расправы с иностранцами, а затем иностранцы — для расправы с ихэтуанями.