Маньчжурские правители Китая
Шрифт:
Когда тучи над головой Цыси стали все более сгущаться, она решила поставить во главе Палаты по иностранным делам «сильную личность»: ее главой вместо податливого и трусливого князя Цина (И Куана) стал известный своими антииностранными настроениями князь Дуань (Цзай И).
Наиболее решительными противниками примирения с державами были сановники Дуань, Лань, Ган И и Сюй Тун. Они отражали настроения довольно значительной части правительственных чиновников, которые враждебно относились к появлению в стране западной цивилизации, европейской техники и тем более к вмешательству держав в китайские дела.
13 июня 1900 г. войска ихэтуаней под покровительством князя Дуаня вошли в Пекин, и это вызвало большой переполох в правящей верхушке маньчжурского правительства.
Однако в правящей верхушке князь Дуань, сановник Лань и другие воспротивились этому предложению Жун Лу. Князь Дуань заявил: если такой указ будет обнародован, ихэтуани уничтожат всех обитателей императорского дворца, поэтому к восставшим не следует применять грубые действия.
На склоне лет Цыси, делясь своими впечатлениями о пережитом, говорила:
«Я хотела издать указ, предписывающий немедленно прекратить религиозные упражнения ихэтуаней, однако князь Дуань и сановник Лань сказали мне — ихэтуани посланы небом помочь Китаю избавиться от всех нежелательных людей и ненавистных иностранцев. Конечно, они имели в виду главным образом миссионеров, и, вы знаете, как я ненавижу их и какой набожной являюсь я. Поэтому я ничего не ответила, решив выждать и посмотреть, что произойдет дальше. Я была убеяздена, что они на этом не остановятся и пойдут дальше. Так оно и получилось. Однажды князь Дуань привел руководителя ихэтуаней в Летний дворец, собрал всех евнухов и стал выяснять, кто из них христианской веры. Я возмутилась поведением князя Дуаня за то, что он без моего разрешения привел ихэтуаней в Летний дворец. На это Дуань ответил: ихэтуани обладают большой силой и могут уничтожить всех иностранцев, не боятся иностранных пушек, так как все божества являются их защитниками. На следующий день наставник ихэтуаней пришел во дворец в сопровождении князя Дуаня и сановника Ланя. Тогда всех евнухов обязали зажечь курительные палочки — доказать этим, что они не христиане. В последующие дни я с удивлением обнаружила, что все евнухи были одеты в форму ихэтуаней: в красные жакеты, красный головной убор и желтые штаны. Мне было больно смотреть, что все мои слуги сбросили официальные халаты и облачились в одеяние ихэтуаней».
«С каждым днем обстановка все более накалялась. В один из таких тревожных дней князь Дуань и сановник Лань пришли просить меня обнародовать указ, согласно которому ихэтуаням приказывалось уничтожить прежде всего иностранцев в посольском квартале, а затем всех остальных иностранцев. Я возмутилась и отказалась подписать этот указ. Мы долго говорили по этому поводу, и князь Дуань настаивал на подписании такого указа незамедлительно, так как ихэтуани буквально на следующий день намеревались обстрелять посольский квартал. Я приказала выдворить его из дворца, и он предупредил меня: „Если вы откажитесь обнародовать такой указ, я сам издам его. Я сделаю это помимо вашей воли“. Он это сделал, и несет ответственность за гибель многих людей, но не мог полностью выполнить свой план, потому что иностранные войска приближались к Пекину».
Так Цыси на склоне лет пыталась переложить
…На политической карте мира встречаются небольшие пункты, которые в силу определенных событий длительное время приковывают к себе всеобщее внимание. На рубеже XIX и XX вв. таким пунктом стал китайский военный форт (он же морская гавань) Дагу, расположенный вблизи главных центров антииностранных волнений — Тяньцзиия и Пекина.
Дагу находился на территории столичной провинции Чжили, у устья реки Бэйхэ — самой большой реки, впадающей в Чжилийский залив, названный европейцами Печилийским. Теперь его называют Бохайским заливом. Провинция Чжили (нынешнее название — Хэбэй) называлась столичной потому, что на ее территории расположена столица Китая — Пекин, соединенный с городом Тяньцзинем Великим каналом, а также железнодорожной линией.
Устье реки Бэйхэ носило общее название Дагу. Восточный городок с пристанями и железнодорожной станцией, расположенный на левом берегу реки, называется Тангу, а западный городок с заводами и мастерскими на правом берегу реки — Сигу.
На отлогих берегах Бэйхэ при впадении в Чжилийский залив были сооружены земляные и каменные укрепления, поэтому Дагу считался одновременно и портом и фортом, оберегавшим с моря крупный торговый и промышленный центр Тяньцзинь. Между Дагу и Тяньцзинем осуществлялась оживленная связь по железной дороге и реке.
В июне 1900 г. иностранные военные корабли стали сосредоточиваться перед фортами Дагу. Маньчжурское командование, видя угрозу иностранной агрессии, стало укреплять форты, минировать подходы к устью реки Бэйхэ и усиливать свои гарнизоны.
Используя навязанные Китаю неравноправные кабальные договоры, иностранные державы захватили в Тяньцзине лучшие участки земли и создали на них базы своей экспансии в виде так называемых концессий. В Тяньцзине насчитывалось восемь иностранных концессий: английская, французская, японская, германская, итальянская, австрийская, бельгийская и русская. Занимаемая иностранцами часть Тяньцзиня составляла более четверти городской территории.
Свидетель событий в Тяньцзине русский корреспондент Дмитрий Янчевецкий так описал обстановку в городе тех тревожных дней: «Грозовая туча уже нависла над Тяньцзинем. Тяньцзинь пустеет. Напуганные слухами о неистовствах боксеров и об их скором нападении на город, встревоженные боевым видом Тяньцзиня, движением войск и бегством китайцев из европейских концессий, европейские семьи одна за другой покидали город и спешили уехать по железной дороге, пока она еще не разрушена, в Тангу, а оттуда на пароходе — в Шанхай, а из Шанхая — за границу.
Красивые улицы Тяньцзиня пустынны и запущенны. Тысячи рикш, которые прежде стояли на всех перекрестках и как комары налетали на пассажиров, желавших поехать, бесследно пропали. На улицах можно встретить только военных разных наций».
Тяньцзинь превратился в арену ожесточенных и кровопролитных схваток между китайцами и иностранцами. 12 июня 1900 г. ихэтуани решили дать бой «заморским дьяволам». Чтобы воодушевить участников боя, ночью в одном из городских храмов был устроен сбор. И вот как, по свидетельству очевидца, этот сбор выглядел.
Ихэтуани держали в руках зажженные красные бумажные фонари на палках. Их головы были обмотаны красными повязками, под которыми виднелись свернутые косы. На груди каждого висел красный платок с написанными таинственными иероглифами. Красный кушак, свернутый веревкой, с заткнутым большим кривым ножом, туго сжимал худощавое смуглое тело. На их ногах были широкие синие шаровары, перехваченные у щиколоток красными тесемками.