Маньчжурский кандидат

Кондон Ричард Томас

— Посмотри на себя, ты выглядишь так, будто вот-вот развалишься, — сказала она ему. — Реймонд, прошу тебя, прими транквилизатор.

— И не подумаю.

— Почему?

— Ненавижу таблетки.

— Если бы ты знал, как жалко выглядишь. Впрочем, плевать. Она вот-вот будет здесь, через полчаса, самое большее. Боже, как болят ноги. Может, ускользнем на пару минут, пока не придут Джози с отцом? Посидим в библиотеке, выпьем холодного вина.

Реймонд в упор посмотрел

на мать и впервые за много, много лет улыбнулся ей. А она подумала, что сын в эту минуту определенно красив. Почему — о, почему он так похож на ее отца? Реймонд, ее Реймонд, да он ведь просто вылитый папочка, ее милый, драгоценный папочка! Схватив Реймонда за руку, Элеонор повела его прочь. Выйдя из салона и направляясь в библиотеку, они миновали коридор, затем другой. Провожая их взглядом, одна гостья, обращаясь к другой, заметила, что эта парочка, похоже, хочет ускользнуть и заняться сама-знаешь-чем. За миссис Айзелин тянулся шлейф «Мадам Джоли» (мать Реймонда душилась этими духами, потому что где-то прочла, что это любимые духи Лолобриджиды), и остановилась она, лишь чтобы прихватить в баре бутылку вина да сказать дворецкому, где их искать.

Библиотека оказалась маленькой и приятной; там и вправду были книги. Четвертая, застекленная, стена выходила на огороженный темный участок перед домом Джози. Потирая руки, Реймонд смотрел на улицу — такой высокий, такой нелепо красивый в своих начищенных до блеска туфлях, брюках-клеш и широченной белой шелковой рубахе.

— Ты точнознаешь, что они приехали из аэропорта? — спросил он, разливая лимонно-желтое вино в бокалы для щербета.

— Я ведь уже сказала, — нахмурилась мать. — Джози мне позвонила. Из этого самого дома.

— И какой у нее был голос?

— Как у любой другой молодой женщины.

— Спасибо.

Великолепная в своем розовом шифоне на фоне кресла цвета крыжовника, напряженно выпрямившись, Элеонор произнесла:

— Реймонд?

— Что такое? — Он вручил матери полный бокал, который она приняла забинтованной левой рукой. — Что у тебя с рукой? — спросил сын, впервые обратив внимание на повязку.

— Сегодня в Вашингтоне я по неосторожности угодила пальцами под дверцу такси, — она правой рукой приняла бокал и неуверенно подняла его. — Не хочешь ли пока разложить пасьянс?

XXI

Марко со вкусом поглаживал роскошное бедро Юджины Роуз, причем совершенно без сексуального подтекста, разве что самую малость, скорее — от переизбытка хорошего настроения: наконец-то после долгого ожидания, после тошнотворного страха и бесконечной неблагодарной работы впереди забрезжил результат, к которому они боялись так никогда и не прийти.

— Эй! — предупредительно пропела Юджина Роуз.

—

Что такое?

— Продолжай в том же духе.

Дело происходило глубокой ночью. Позади были бесконечные пасьянсы, разговоры с Чарли, букмекером, пухлой блондинкой, системы чисел и системы символов, и теперь Марко знал, что конец не за горами.

— Только подумай, завтра все закончится! Сперва мы позавтракаем с Реймондом, потом разложим пасьянс, потом поговорим по душам — вспомним старые добрые дни в Корее, вспомним кое-кого из наших русских и корейских друзей, потом сделаем кое-что, чтобы порушить все их системы и механизмы навсегда. Мы устраним блоки, вроде как выдерем проводку, и, дорогая моя леди, все закончится. Завершится. Минует.

— Осуществится.

— Исполнится.

— Реализуется.

— Миссия будет завершена.

— Конец связи.

Беседа происходила в ночном ресторане на Пятьдесят Восьмой улице и, когда Марко отпускал ее руки, Рози — изящно, как мышка из мультфильма — грызла печенье с корицей. Марко же закидывал в топку увенчанные кремом кусищи, без конца напевая «Смотрите, вот идет невеста».

— Очень милая песенка. Что это? — спросила Рози.

— Песенка про невесту. Как раз нам подходит.

— О, Бенни, любимый! Мой дорогой полковник!

XXII

Карты оказались на столе. Они были элегантные, тоже взятые внаем — как и дом, к которому они прилагались. С золотым обрезом и фирменным знаком отеля, находящегося к северу от Чикаго. Реймонд сдал карты. Дама бубен в первом коне не выпала. Все то время, что он аккуратно раскладывал карты, его мать, прикрывая лицо руками, сидела на подлокотнике кресла. Услышав, что сын собрал карты и теперь подравнивает колоду, она выпрямилась. Ее лицо исказила горькая гримаса.

— Реймонд, я должна поговорить с тобой насчет полковника Марко. Вообще-то есть еще много вещей, о которых нам надо поговорить, но сегодня времени на это не будет. Похоже, времени всегда не хватает. — Мать прервал быстрый стук в дверь (которую она предусмотрительно заперла). — Черт! — выругалась она и подошла к двери. — Кто там?

— Это я, милая. Джонни. Прибыл Том Джордан. ТЫ мне нужна.

— Хорошо, любимый. Уже иду.

— Да с кем ты там?

— С Реймондом.

— А! Так поторопись. Работа ждет.

Вернувшись в библиотеку, Элеонор остановилась позади Реймонда и опустила руки ему на плечи. Пока сын разглядывал даму бубен, она сделала все возможное, чтобы изобразить на лице безмятежность. Наклонилась, взяла карту.

— Я возьму ее с собой, дорогой, — сказала она. — Если оставить эту карту здесь, может произойти неприятность.

— Да, мама.

— Я скоро вернусь.

— Да, мама.