Мандариновый левират
Шрифт:
– Я заключу для вас взаимовыгодный договор. А моя выгода – в моей мести. И ваш драгоценный Неджат станет козлом отпущения в этой кровавой истории. Я всё зло на нём сорву.
– Боже, что она несёт?
– Всё, что в голову взбредёт. Вы хотите видеть меня в доме как невестку или как наложницу-заложницу?
– Мы рады принять тебя в семью, дорогая. Снова. Я согласна. Ты сама будешь следить за подготовкой комнаты?
– Конечно. Сегодня мы съездим в ваш дом, и вы выделите мне комнату, а я посмотрю
– Что ж, оба условия вполне приемлемы.
– Отлично! Тогда перейдём к подаркам.
Эдже и Али снова переглянулись и снова вздохнули.
– С кого начнём? – деловито спросила Акджан.
– Давай, добивай меня, – вызвался Али добровольцем.
– Отлично, – она отпила пару глотков сока из бокала, – при первом замужестве ты выделил мне треть мандариновых садов и долю акций фабрики по производству соков и джемов.
– Верно.
– Сейчас я хочу всё.
Али похолодел.
– Что?
– Что слышал. Я не хочу быть хозяйкой на треть. Я хочу быть абсолютной мандариновой королевой, как ты являешься абсолютным фасолевым королём. У тебя останется консервный завод по производству консервов и полуфабрикатов из мяса и фасоли с бобами. Ты всё равно будешь набобом, – шепнула она по-русски и засмеялась собственной шутке.
Эдже посмотрела на Али с сочувствием, а на невестку с восхищением, граничащим со страхом. Эта девочка действительно мстит. Али встал и нервно прошёлся по комнате. Посмотрел на неё.
– Решила убить меня?
– Ты же через мою гордость перешагнул. А я перешагиваю через твои амбиции.
– Могу я узнать о втором подарке?
– Да. Я хочу на недельку съездить в Стамбул перед свадьбой. Салоны красоты, спа-салон, салон свадебных платьев, фитнес-центр, бассейн, парикмахерская, бутики. Сто тысяч лир.
Али внимательно посмотрел на неё.
– Ну, хорошо. Надеюсь, ты не разоришь меня, сестрёнка.
– Не надейся. Разорю. И, кстати, госпожа Эдже, даже не пытайтесь навязать мне на мои маленькие предсвадебные каникулы какую-нибудь родственницу-тётушку. Я поеду одна, и мне глубоко наплевать, что обо мне будут судачить сельские кумушки.
– А ты не сбежишь, малышка? – спросил брат, а свекровь обеспокоенно на неё посмотрела.
– Я же сказала, что поеду одна. И обязательно вернусь к Пынар.
– Хорошо, – вздохнул Али.
– То есть с условиями и подарками ты согласен?
– Да, будь всё проклято! Согласен.
– Сады должны перейти ко мне до свадьбы, как рыба к Пынар.
– Да. Я понял. Сто тысяч ты возьмёшь наличными или карточкой?
– Десять наличными для базаров, остальное карточкой. Послезавтра.
– Хорошо. Я всё приготовлю.
– Готовь. Ну, госпожа Эдже, вы готовы подарить
– Я слушаю, тебя, милая.
– Первое – я хочу новую фуру и трактор.
– Что? – Эдже хватнула воздух открытым ртом.
Али сочувственно посмотрел на пожилую даму. Сестрёнка была в ударе.
– Наши люди всего лишь потравили небольшой клочок пастбища. Ваши сожгли наши рыболовецкие барки, угробили две фуры и сожгли недостроенный ангар для техники. Так что я хочу фуру и трактор.
– Но это несколько миллионов лир!
– Али, сколько стоят твои сады и особенно земли под ними?
– Несколько десятков миллионов лир.
– Вот, видите госпожа Эдже, несколько миллионов и несколько десятков миллионов. Это огромная разница. Не скупитесь. Уверена, господин Неджат сочтёт это справедливым. Ваши люди нагадили нам больше, чем наши люди напакостили вам. Соглашайтесь. Или ищите другую невестку.
Эдже вспомнила слова сына: «Пока я доберусь до дома, она попробует заключить с вами сделку. Соглашайтесь. На всё, кроме отдачи земель». Что ж, по крайней мере, она не требует земли.
– Хорошо. Могу я узнать о втором подарке, милая?
– Конечно. И это будет для меня самым желанным подарком.
Али и Эдже снова насторожились.
– Я хочу тот дом в горах. Немедленно.
Эдже внимательно посмотрела на Акджан. Её глаза загорелись хищным блеском. «Ох, моя бедная!»
– Хорошо.
– Не просто хорошо, госпожа свекровь. Я должна вступить в права владения домом за сутки до свадьбы – не позже. Иначе свадьбы не будет.
– Наши юристы этим займутся немедленно. Я лично за этим прослежу.
– Что ж, с подарками и условиями разобрались. Остались две мои маленькие прихоти, – сказала Акджан.
– Мы слушаем, душа моя, – сказал Али.
– Я больше не буду отзываться на своё имя. Госпожи Акджан больше нет.
Это был взрыв. Оба её собеседника в изумлении уставились на неё.
– Покойный искалечил в горном доме не моё тело, но мою душу. Так что имя Акджан мне больше не подходит. Отныне я назовусь Карой, – она взглянула на брата, – Кара значит «чёрная» на турецком и «наказание» на… на языке нашей прабабушки, – сказала она после паузы, не выдав их с братом корни.
Эдже всплеснула руками и закрыла рот рукой. На глазах у неё выступили слёзы. Али помрачнел.
– Что за…
– Это моя прихоть номер один, брат. Я хочу сменить имя. Мне плевать, что будет написано в моих документах. Отзываться я буду только на Кару.
– Казнь египетская, – пробормотал Али, – ну, а прихоть номер два? – обречённо спросил он.
– А вот о ней вы узнаете в конце свадебной церемонии, – заявила Кара.
– То есть, после того, как вас распишут? – уточнил её брат.