Мандариновый левират
Шрифт:
– Да. В самом конце свадебного дня.
– Так не пойдёт. Скажи сейчас.
– Нет, не скажу. Успокойся. Это не связано с деньгами. Это касается лично меня, как и моё новое имя.
– Ты меня пугаешь.
– Бойся меня и моего гнева.
– Милая, а ты не сменишь пол или не сделаешь себе перевязку – ну, чтобы не иметь детей? – спросила Эдже.
– Отличная идея, мама. Как это я не додумалась? Но я уже выпросила у брата деньги и неделю свободы. Глупо наводить красоту перед тем, как собираешься себя изуродовать. Я не сделаю ничего, что испортит у господина Неджата впечатление
– Что ты имеешь в виду? – спросил Али.
– Ничего, кроме того, что я должна восстановить репутацию ради нашей Пынар, а для этого должна всем нравиться, особенно мужу, – едко сказал она и выдохнула, – я устала. О второй прихоти вы узнаете вечером в день свадьбы.
– Мне очень приятно, родная, что ты называешь меня мамой.
– Не обольщайтесь. Я навсегда вхожу в ваш дом невесткой. Оттуда меня вынесут вперёд ногами. Бойтесь меня и моего гнева, – Кара встала, – поедем к вам прямо сейчас. Я хочу посмотреть комнату, которую вы мне выделите.
– И это всё? – спросил Али.
– Всё, что касается условий, подарков и прихотей. Теперь пусть работают ваши юристы. Но хорошо, что ты спросил. Ты моя кровь, Али, и я хочу взять с тебя, как с брата, одно обещание.
– Только одно? Не два?
– Только одно, брат. Обещай мне, что если кто-нибудь когда-нибудь заставит меня пережить подобную боль и подобное оскорбление, то ты убьёшь его, кем бы он ни был.
Госпожа Эдже и Али обменялись тяжёлыми взглядами. Старуха опустила голову, а Али свою вскинул. Глядя сестре в глаза, он сказал: «Обещаю. Клянусь, что убью любого, кто причинит тебе боль или унизит тебя».
Машина Арсланов везла Кару и госпожу Эдже в Мармарис. За окном проносились золотистые песчаные пляжи и зелёные сосновые рощи, пастбища и заводские комплексы, старые сёла и современные корабли. Всё это принадлежало теперь двум крупным вассалам – её брату, которого она никогда не простит, и её мужу, которого она никогда не полюбит. Слезы подступили к горлу, но она проглотила их. Она не будет плакать. Никогда. Ни за что. Будет веселиться и жить в своё удовольствие, как в последний день. Брат когда-то заключил сделку с дьяволом и стал богат. Она пошла на свою сделку с дьяволом, чтобы жить…
Глава 6. Предсвадебная суета
На следующий день Али отправился с ней в магазин строительно-отделочных материалов. Она выбрала обои и светильники для своей спальни и детской Пынар. После обеда потащила свекровь в мебельный магазин. Мебель для Пынар доставили в этот же день, а для её спальни заказали и обещали привезти через пять дней. Это её устроило. Рабочие успевали с ремонтом, а она успевала слетать в Стамбул на несколько дней.
В обоих кланах было объявлено о свадьбе и об основных условиях новобрачной. Люди Арсланов вернулись на работу на заводы и фабрики Картальоглу. Они также праздновали приобретение мандариновых садов.
Через неделю в Орлиное Гнездо пригнали фуру и трактор, да ещё новый катер для ловли рыбы – по личному распоряжению Неджата.
Кара отдала катер и трактор брату. Но фуру
К тому же она подкинула брату идею нового дохода. «Али, у тебя есть мясо и рыба. Почему бы тебе не запустить на одном из консервных заводов линию по производству кормов для домашних животных?». Сначала он только дико на неё взглянул, но потом призадумался и вцепился в эту идею, подключив экономистов и аналитиков. «Это отличная идея, сестрёнка!», – сказал он ей через пару дней. «Мой тебе предсвадебный подарок», – грустно ответила она.
Али оформил на сестру и приёмыша две трети имущества, официально объявив Пынар наследницей. Эдже передала юристам документы на дом в горах, и они готовили их к передаче новой хозяйке.
Кара занималась ремонтом и обстановкой комнаты Пынар. Она не стала превращать комнату девочки в розовую шкатулку. Эдже выделила им комнаты на первом этаже по их просьбе, хотя традиционно на первом жила прислуга.
Кара поставила в крошечную комнату с одним окном кровать светлого полированного дерева, узкий шкаф и узкий комод с зеркалом и стол-бюро с множеством крошечных ящичков. Мебель удачно смотрелась на фоне белых лилий, раскиданных на песочно-бежевых обоях. На пол лёг ковёр бледно-бежевого цвета. На светлой гардине развевались белые шторы с узором из ярких оранжево-бордовых герберов. На кровать лёг солнечно жёлтый плед, а возле бюро встала бордовая пластиковая корзина с игрушками. Пынар осмотрела красоту в пастельных тонах и одобрила новое жильё.
Комната для Кары была чуть больше, да ещё имела подальше от двери нишу полтора на два метра. Она велела выкрасить стены в белый цвет. На пол положили тёмный ламинат. Из магазина доставили мебель. Огромный светлый письменный стол она поставила у окна. Рядом встала узкая белая кровать, почти как у Пынар. На стол поставили лампу с алым абажуром. На потолке горели три белых плафона стеклянной люстры на чёрном основании. Белую органзу на окне обрамляли мрачные чёрные портьеры. На кровать легло чёрное шёлковое покрывало и пара подушек красного и белого цвета. На пол постелили красную дорожку с белыми полосками по бокам. Ниша осталась пустой. Её задёрнули белой органзой. К столу приставили красное кожаное офисное кресло. Оно одно было дороже всей мебели в комнате. На столе появился ноутбук.
Кара задумчиво покаталась в кресле от стола до задней стены ниши. Чего-то в этом красно-чёрно-белом царстве не хватало. Она решила заказать себе в Стамбуле фотосессию…
Кара велела врезать во входную дверь комнаты замок. Один ключ оставила себе, один отдала Пынар, а третий лично вручила брату.
– Доверяешь? – спросил Али, приподняв бровь.
– Больше некому, – горько ответила она.
– Давай всё отменим! – импульсивно воскликнул он.
– Отменить и не отомстить? Не лишай меня радости.