Мангуп
Шрифт:
– Непротивление злу?– спросил Александр?
– Да. Потому что зло рождает зло. Надо прервать цепь зла. А прервать её можно лишь добром, любовью, отказом от насилия.
Александр смотрел на эту красивую девушку и понимал, что она права в чём-то главном. Да и его собственные мысли очень часто обращались вокруг этой темы, вокруг странных слов Библии: «…подставь щеку другую». Но сказал он совсем иное.
– Всем христианам по собственному желанию стать рабами османов? Спасибо за совет! То-то османы обрадуются! Христианство исчезнет, останутся лишь мусульмане. Или вы думаете,
– Не надо разделять: христиане, мусульмане! Бог един. У Бога много имён. И Богу безразлично, как ему молятся: по мусульманскому обычаю или по христианскому. Значит, такая судьба у нас: стать рабами мусульман, чтобы исполнить повеление Господне,– возразила Мария Войкица.
– Я знаю, откуда идёт ваша ересь,– сказала София. – В прошлом году мне попалась книга Петра Хильчицкого «Сеть веры». Христианин, по толкованию Хельчицкого, не только не может быть начальником или солдатом, но не может принимать никакого участия в управлении, не может быть торговцем или даже землевладельцем, а может быть только или ремесленником, или земледельцем. Хильчицкий сказал: «Христос посредством учеников захватил в свою сеть веры весь мир, но большие рыбы, пробив сеть, выскочили из нее, и в проделанные этими большими рыбами дыры ушли и все остальные, так что сеть осталась почти пустая». В этих словах под большими рыбами подразумеваются властители, императоры, папы и короли. Итак, по Хильчицкому, большинство народа не верит в бога, а лишь притворяется, дабы не накликать на свою голову гнев могущественной Церкви.
– Да, мы с Еленой читали именно эту книгу. Я не нахожу здесь ничего предосудительного,– сказала Мария Войкица.
– Не в том дело, что вы читали еретическую книгу, а в том, что книга оказала на вас такое влияние. Нельзя верить всему тому, что написано в книгах,– сказала София.
– Интересно, а Библия не книга? Почему вы верите Библии, а не верите Хильчицкому?
– Сегодня вы прониклись идеями Хильчицкого, завтра вы проникнетесь идеями таборитов, гуситов, ариев.… Да мало ли ереси на свете? – сказала Мария.
– А чем плохи идеи ариев? Я сама не понимаю, как это бог триедин. Ну, был бог, потом он родил Христа. Значит, раньше Христа не было, он лишь сын божий, его творение. А иначе получается, что Бог родил сам себя. Кто такой Дух Святой? Почему он исходит лишь от Отца, но не от Сына, как считают католики? Из-за пресловутого «филиокве» и произошёл раскол Церкви. Арии абсолютно правы. Это наши попы совсем народ запутали,– сказала Мария Войкица.
– Мария, Штефан весьма набожный человек, не говори ему всего того, что ты нам наговорила. Конечно, он не отправит тебя в монастырь, но будет очень огорчён. Да и на ребёнка ты можешь весьма сильно повлиять. Побереги Елену. Иначе, жизнь для неё закончится в монастыре,– сказала сестра Александра.
– Ладно, давайте лучше поиграем в прятки. Кто последний вскочит со стула, тот водит,– воскликнула Елена, и все тут же вскочили, повинуясь какому-то стадному чувству.
– Шандря, Шандря водит,– закричала Елена, и принялась бегать по анфиладе комнат, туша свечи.
Скоро почти
– Ползи сюда!
Чья-то рука потянула его за рукав.
Кровь бросилась Александру в лицо. Сердце застучало, он лёг на спину и протиснулся под кровать. Полный мрак, а во мраке рядом у его щеки тёплое дыхание.
– Обними меня,– прошептал голос чуть слышно.
Тонкие руки обвились вокруг его шеи, и лёгкое девичье тело легло на него сверху, а тёплые губы прижались к его губам. В то же мгновение он понял, что это вовсе не София, отпрянул, сбросил девчонку со своей груди. И тогда Елена сказала громким голосом:
– Я всем расскажу, что ты меня обнял и поцеловал.
Александр быстро вылез из-под кровати, а его щёки горели пламенем непогасшего возбуждения и гнева. Он пошёл в комнату, где горел свет, стал зажигать свечи.
Шандря обрадовался, и тут же «застучал» Александра. Но Александр почти крикнул ему:
– Я больше не играю в ваши дурацкие детские игры!
Шандря пожал плечами, сел рядом.
– Что случилось?
– Случилось.
Через некоторое время стали подходить остальные.
Все спрашивали, в чём дело, но Александр только молча смотрел на горящие свечи.
Тогда Мария обратилась к Елене.
– Признавайся, Елена, это ты что-то натворила?
– Признаюсь: Александр меня обнял и поцеловал. Теперь он должен на мне жениться.
Наступило тягостное, неловкое молчание, и никто не мог проронить ни слова. Наконец, оправившись от шока, заговорила София.
– Если бы я ещё несколько лет назад не была такой же паршивкой, как ты, то легко тебе поверила. А теперь лишь сочувствую Александру, и осознаю, что зря мы пригласили малолетку к себе в компанию. Сидела бы со своей нянькой, слушала её народные байки, тогда никому бы твоя дурь не навредила.
Елена насупилась, смотрела исподлобья, как загнанный в угол волчонок.
– Я всё папе расскажу! И про то, как меня Александр целовал, и про то, как все меня здесь оскорбляли.
Она повернулась и пошла в темноту по длинной анфиладе комнат.
Вечер был безнадёжно испорчен. Все что-то говорили, стремясь загладить неловкость, но Александр угрюмо молчал, и, подойдя к окну, смотрел в чёрную холодную ночь.
Потом все стали прощаться. Мария подошла к Александру, тронула его за руку и сказала:
– Не беспокойся, я всё со Штефаном улажу. Елена – хорошая девочка. Это на неё сегодня что-то нашло. Как мне кажется, она вдруг поняла, что никогда не сможет выйти замуж по любви, а будет лишь вещью, которой воспользуются в политических интересах. Ладно, пора спать, спокойной ночи!
– Спокойной ночи, Мария!
Потом к нему подошла София.
– Проводи меня, Александр!
Они вышли из комнат господаря, и подошли к двери, ведущей в комнату Софии.