Манифест Нового Человека
Шрифт:
В те дни я стал часто бывать в церкви. Когда голодал, не мог сидеть дома, нужно было чем-то заниматься и отвлекаться. Как только оставался с собой наедине, мне становилось плохо. Спустя пару лет я пойму, что со мной происходило. Пил только воду, продолжал работать по десять часов. После работы шел играть в футбол. Бегать уже не мог, стоял на воротах. Когда накатывала волна негативных чувств, обессиленный, пытался бегать по полю. Это помогало отключиться. Понемногу мне становилось лучше.
За полгода я помолодел лет на пятнадцать: кожа стала гладкой, глаза светлые, на лице – улыбка. Произошли изменения и на работе. Мой бывший начальник очень хотел, но все никак не мог уволить меня.
Открыть свою клинику я хотел еще на четвертом курсе университета. К 2014 году созрел, чтобы это сделать. Нашел инвестора, мы договорились, что к зиме начнем действовать. Летом я пришел в себя после развода. Незадолго до этого мой директор сказал, что я больше не главный врач, а просто доктор. И я забил на него и на дела клиники, просто стал левачить: пациенты платили мне в руки, я делился с персоналом. Делал это откровенно, не прячась, но директор все равно не увольнял меня, называя за спиной мудаком. Так как я считал его дурачком, то не обижался. Я не держался за это место, был готов к тому, что меня уволят, и тихо занимался своими делами. Но вышло так, что уволился мой директор. Развелся со своей женой и тихо-мирно ушел, оставив клинику в долгах. Собственником стала его бывшая жена, которая предложила мне стать директором.
Я стоял на распутье: открыть свою клинику или остаться здесь и занять новую должность? В итоге принял предложение и стал директором. Собственнице выложил все как есть. Она попросила помочь привести дела клиники в порядок, я согласился. Обговорили мою зарплату и начали работать. Работа началась с увольнения пяти сотрудников зуботехнической лаборатории. Раньше я с ними левачил, а теперь поставил перед выбором: или работаем чисто, или не работаем вместе. Они встали и ушли. Да, увольнять людей и так не очень приятно, а особенно, когда эти люди уводят за собой клиентов и оставляют компанию без оборота в 400 000–500 000 руб. Но я был непреклонен, хотя и переживал за то, как создать новую лабораторию. Впрочем, у меня это получилось, и спустя полтора года работы она станет приносить деньги.
На этом и закончилось мое существование в найме. За полтора года я стал зарабатывать больше, чем собственница. К тому времени я внедрил IT-продукт по управлению клиникой и построил внутреннюю работу так, что мог не появляться там по два месяца. У меня появилось время заняться собой. Начал бегать, энергия так и перла из меня. Пошел в качалку. Однажды смотрел видео о том, как тренировать бег, и одним из вариантов подготовки был горный бег. Мне захотелось попробовать, оставалось только узнать, где есть поблизости горы.
И горы нашлись. Не зная куда и как бежать, я поехал на пик Черского. Это высшая точка Камаринского хребта в Хамар-Дабане, находится в 100 км от Иркутска, высота над уровнем моря 2090 м. Лил дождь, мне было зябко, но тепло внутри. Пробежал я тогда 15 км, но испугался дождя, пришлось вернуться. Через две недели сделал вторую попытку. Помню момент: бегу я, значит, бегу, пульс зашкаливает и вдруг меня догоняет собака. Я оглянулся: за ней шел хозяин, и таким же быстрым шагом он обогнал меня
Позже мы встретились на вершине. Я полз из последних сил, а он с другом спускался с улыбкой на лице. Мы перекинулись парой фраз. Горы снимают городские завесы: люди там открыты, на тропе принято здороваться и подбадривать друг друга. На спуске я догнал их. Андрей – так звали человека с собакой – спросил, почему я не занимаюсь альпинизмом? Рассказал, что в Иркутске есть секция и назвал имя руководителя. По воле случая, сегодня, когда я пишу эти строки, ровно год с того дня, когда мой тренер, при перещелкивании от одной веревки к другой, улетел в пропасть на пике Победы. Он возвращался с вершины, его тело так и осталось лежать где-то под снежным завалом. Но тогда мы еще не были знакомы.
Лето я провел на Байкале. В августе проводят скайраннин – забег на пик Черского. Я заявился туда. Меня обогнала бабуля, лет так шестидесяти пяти, мне было грустненько, болело колено. На вершине встретил милую девушку-волонтера, которая дала мне эластичный бинт, чтобы я замотал колено. Спустился счастливым и уставшим. Оказалось, я подпер машину Андрея, того самого человека с собакой. Он тоже участвовал в забеге, но прибежал часа на три раньше меня. Забег в 42 км с набором высоты около 2000 м. Там, у подножия пика Черского, меня и познакомили с моим будущим тренером.
Прошло уже восемь месяцев с начала моих изменений. Гнева значительно поубавилось. Работал тоже меньше. Вставал в 5:30, делал упражнения, читал молитвы. Тогда я еще не понимал, почему мне становится так хорошо, когда слушаю мантры или молюсь. Но внутри меня было наслаждение. Нужно сказать, что секса на тот момент у меня не было около трех месяцев. Внутри была благость. Меня стала интересовать йога, просто манила, манил и альпинизм. Я посмотрел все фильмы про восьмитысячники: Эверест, Лхоцзе. Это была свобода. Мне нужна была свобода. В 2014 году один из иркутян поднялся на Эверест, и в секции туризма и альпинизма проводил лекцию про свое восхождение. Там я опять встретил своего будущего тренера. Желание поехать в ашрам в Ришикеш отпало, и я с головой окунулся в альпинизм.
Зачем вам знать про мою работу и альпинизм? Про то, что происходило у меня внутри? Поймите: я – обычный человек, смог измениться и изменить свою жизнь. Возможно, моя история даст вам понять, что вы не один в этом мире живете с гневом и виной на душе. Возможно, наберетесь смелости открыться, как это делаю я перед вами.
В том же 2014 году на меня навалились проблемы с деньгами. Приходилось отдавать долги десятилетней давности. Оказывается, я не закрыл ИП с 2006 года, и мне пришел страховой налог, хотя деятельности я не вел. Постепенно я приходил в норму. Энергии было много. Тренер мне сказал: хочешь быть альпинистом – беги марафон. И я пробежал свой первый марафон по асфальту в октябре месяце. Второй – в декабре на беговой дорожке в спортивном клубе. Пробежал – и пошел на работу.
Чем мне нравился альпинизм? В горах я был счастлив, они делали меня свободным. Тогда я еще не понимал механизма и логики, почему горы так наполняют. Помню момент, когда мы возвращались после январских сборов. Я тогда начал ценить две вещи. Первая – солнце. В горах мы пробыли около недели, жили в палатке. Зима, минус 30, и неделя в тени. Когда я выходил из ущелья на солнечный свет, это было, словно благодать спустилась с небес. Слезы текли, будто из самого сердца, но тут же замерзали на ресницах. Вторая – я стал получать удовольствие от нахождения на ровной поверхности. Знаете, когда можно просто взять и пройтись по дороге. Не по колено в снегу, не по скользкому льду и не по подвижным камням, а просто по прямой дороге. Цените вы такую возможность?