Манифик
Шрифт:
– А что она про соседку говорит, ту, которая пострадавшая. Про убитую? – прервал подполковник девушку.
– Да толком опросить ее не успели, – сконфузилась Дрозд.
– Зря-а-а, – протянул начальник, – из ее сплетен две трети, а то и больше будет правдой. И про убитую, и про жильцов на площадке, и про конфликты. Я же тебя сколько раз учил: чтобы не бегать как савраска по подъездам и кварталам, нужно систематизировать возможных свидетелей и прицельно начать с самых ядовитых – сразу можно если не всю информацию собрать, то наиболее важную. Систематизация и структурирование, капитан, вот что необходимо выполнить
Дрозд хмурилась. Она не любила, когда ее отчитывают, даже если отчитывают за дело, но вечно сталкивалась с такой проблемой. Дома отчитывает мать, раньше отчитывал муж, перманентно отчитывает начальство на работе. Хорошо, подчиненные еще не начали, а ведь при таком постоянстве во взаимоотношениях с миром недалек тот час, когда примутся.
– Родственников каких-нибудь нашли? – продолжал Дорофеев тоном дознавателя.
– Ребятам, когда в парикмахерской опрашивали ее коллег, те сказали, что она на самом деле где-то за городом живет, на работу постоянно опаздывает. У нее там то ли муж, то ли любовник какой-то молодой, то ли наркоман, то ли алкоголик… Сейчас начнем поиски.
– Уже должны искать, а не готовиться к тому, чтобы начать, – рыкнул Дорофеев.
Виталина чувствовала себя маленькой школьницей, которую стыдит директор школы за отсутствие сменной обуви. Она часто ощущала себя ребенком перед старшими по званию или положению в этом злодейском мире, а потом очень переживала из-за своей беспомощности и, зная за собой такую отвратительную привычку, старалась осознать ее появление как можно раньше, чтобы переключиться, поправить свое поведение и не быть девочкой для битья.
– Товарищ подполковник, – она сняла очки, – мы работаем. Невозможно мгновенно объять необъятное. Вы же сами учили: структурированно и поступательно. Выяснили одно, перешли к следующему, не метаться же нам, как помоям в сливной дырке. – Она повысила тон и посмотрела на начальника исподлобья, видимо припоминая ему его же фразы.
Подполковник довольно хмыкнул.
– Ну вот, – пробасил он. – Вот такой тебя люблю я. Вижу. Следователь. Настоящий. А то пришла чуть теплей манной каши.
Виталина рассказала, что биоматериала там выше крыши и весь он разный. Кровищи там как после гранаты в донорском банке. На простыне словно рота переспала. Фаллоимитатор под кроватью нашли, в презервативе и в кошачьей шерсти. Сейчас криминалисты будут отделять семена от плевел, в прямом смысле выражения.
– Ты хочешь сказать, что она проститутка? – спросил Дорофеев и потер нос.
Дрозд ответила, что не знает, так как свечку не держала, а соседи ничего про такую профессию не рассказывали. Они бы наверняка заметили, если бы в квартиру паломники стояли живой очередью. И потом, зачем проститутке работать в салоне красоты администратором? Капитан добавила, что, может быть, не совсем понимает, как устроен мир, но полагает, что такому делу, как предоставление сексуальных услуг за деньги, нужно отдаваться целиком. Да и на салон для плотских утех квартира не похожа, скорее, на помойку. Но такая версия также имела право быть, и теперь они с командой будут работать и в этом направлении тоже, заключила она.
Дорофеев то ли с досадой, то ли с радостью первооткрывателя стукнул кулаком по столу:
– А ты понимаешь, что такое предположение коренным образом меняет дело? Ведь если она проститутка,
– Уверена, что этим уже занимаются, просто еще достаточных данных нет, – развела руками Дрозд.
– Да! – спохватился подполковник. – А что у нас с камерами? Надподъездными, внутриподъездными. С них-то информацию забрали?
Дрозд ответила, что как раз с камерами там проблематично. Те, что снаружи, не работают, а которые внутри – отсутствуют. Дом старый среди относительных новостроек, и управляющая компания им не сильно занимается.
– Хорошо, хрен с ней, с компанией, – возмутился начальник, – уличные камеры должны работать? Время приблизительное смерти определили? Значит, надо камеры пересмотреть, кто проходил, как проходил. Главное – куда. Убийца мог, конечно, разные дороги использовать, если он серийный, то наверняка продумал пути наступления и отхода и его нужно будет искать внимательнее, а если просто любовник, то мы его точно увидим в короткий промежуток времени. Он же ее не расчленял по кускам. Пырнул и ушел. Дело недолгое.
Когда Дрозд шла к себе в кабинет после разговора с начальством, то подумала, что какая-то ее часть превращается в циничный овощ. В ней словно жили два человека. Один – беспомощный и дрожащий ребенок. Другой – отвратительный, грубоватый бесполый андрогин, для которого трупы, кровь, фразы со словами «пырнул», «добил», «утопил», «вскрыл» и «сбросил» являются средой обитания, а на нормальную жизнь этот андрогин смотрит через узкое грязное окно размером с отверстие в двери тюремной камеры и понимает, что пути на свободу нет. Еще семь лет назад, когда оканчивала психфак МГУ, она не могла себе представить такое свое существование даже в самых страшных ночных кошмарах.
Правильно ей мать говорит: теперь в ней нет ни жены, ни матери и наличие женщины в принципе под сомнением. Ну не могла она дальше заниматься психологией. Бросила магистратуру, потому что уже тошнило от своего мужа, научного руководителя. Поддалась по молодости его чарам, думала, он такой глубокий, всезнающий, самоуверенный, в меру развязный, а оказалось – чудик с кучей насекомых в голове, причем разных: если бы только одни тараканы, но были еще и скорпионы, и клопы-вонючки, склонность к злоупотреблению алкоголем и несостоятельность хоть что-нибудь сделать значительное, неспособность себя отстоять, не то что заступиться за жену.
Однажды в клубе, куда она его периодически вытаскивала с превеликим трудом, к ней приставал какой-то хрен, хватая за грудь, а ее муж стоял рядом и делал вид, что ничего не замечает, даже между ними не втиснулся. Когда Виталине пришлось постоять за себя самой и оттолкнуть наглеца, тот схватил ее за подбородок и начал шипеть всякую грязь своим вонючим ртом. Что сделал муж? Спас ее, конечно же. Стал звать охрану на помощь. Какие-то парни рядом схватили урода за шквары и дали в рожу. А муж стоял и звал охрану. Вывели и урода, и тех парней. А супруг потом долго рассказывал о том, что ударить человека – это бесчеловечно, но закон возмездия неминуем.