Манул
Шрифт:
— Мастер! Но вам нельзя! Слуги Ирииловы найдут! — бросился к старику Егоза, протестующее замотав головой. — Вы ведь сами зареклись более не подвергать нас такой опасности.
— Разве ж может черный колдун слово свое держать? — спросил лукаво Парнас в ответ.
— Нет, — потупился парнишка.
— Вот так-то… А кровь мне уже давно нужна. Совсем нынче тело постарело, сил много уходит на его содержание. А я еще пожить хочу. Лет сто так точно.
Солоха потупилась под пристальным взглядом колдуна, украдкой поймав на себе
— Что ж, хорошо. Я согласна, — ответила она, решительно взглянув в лицо колдуна. В тот момент ей подумалось, что растроганный ее благородством манул переменил свое решение о скором расставании. Она решила доказать, что не только говорить горазда, но и для настоящего дела вполне сгодится.
Старикашка расхохотался, черной фурией подлетев к ней. В руке его словно бы по волшебству очутился небольшой черный нож. Схватив девушку за руку, колдун искусно полоснул ножом по грубоватой коже селянки. Солоха вскрикнула, брызнула кровь, а колдун, припав губами к порезу, стал жадно пить, крепко держа девушку за руку.
Селянка попыталась отстраниться, убежать. Но хватка черного колдуна в миг сжалась, подобно тискам, до хруста костей стиснув руку девушки. Солоха оглянулась в надежде на помощь. Однако увидеть сквозь багрянцевую дымку, застлавшую глаза ей было дано не много: Лан и Адин пытались докричаться до нее. Всякий раз, пытаясь приблизиться, они натыкались на невидимую стену, и их отталкивало в сторону. Манул же лишь отстраненно наблюдал стоя рядом с Егозой. Мальчонка весь позеленел, округлившимися от ужаса глазами глядя на преображение старичка Парнаса.
— Довольно уже, насосался, — шикнула на колдуна Солоха, понимая, что уже очень скоро Парнас выпьет ее до суха.
Увы, но к ее словами колдун остался глух, продолжив жадно пить кровь. Тогда-то селянка запаниковала по-настоящему. Нет, умирать смертью героя в подобном месте она не желала. В конце-концов, она еще и пожить не успела, как следует!
В отяжелевшей голове девушки тут же вспыхнули слова старого наговора:
— Листвою зеленою, ветром северным, солнышком ясным, заклинаю! Водою прозрачною, огнем неистовым и небом безоблачным! Колдуна Парнаса закручу, заверчу, силу темную усми…
Договорить ей не дали. Черный колдун зло зарычал, оторвавшись от раны, и прикрыв рукой ей рот.
— Ишь чего удумала, ведьмарка, — хохотнул он беззлобно. — Однако ж вовремя ты меня остановила. Считай, жизнь свою спасла.
С этими словами резко помолодевший колдун отстранился от селянки, широкой, и немного косолапой походкой двинувшись прочь из хаты. За ним засеменил Егоза, что-то, отчаянно пытаясь втолковать колдуну. Солоха же без сил повалилась на пол, невидящим взором глядя в потолок. К ней тут же подбежал Адин и Лан, принявшись громко спорить, как спасать подругу.
— Кровь,
— Эй, что это с тобой? — Адин моментально отвлекся от пострадавшей, оглянувшись на вовкулаку.
— Идиоты, — только и смог процедить сквозь зубы Май. — Пошли вон!
Властной походкой он приблизился к бесчувственной девушке. Сел подле нее, склонившись над раной. Побледневшая, она рвано вздыхала, постанывая от боли.
— Как же я не люблю это делать… Просто ненавижу, — прошипел Май, осторожно приподняв и зафиксировав недвижимо порезанную руку. В тот момент Солоха застонала особенно отчаянно, заставив обоих оборотней синхронно поморщиться. Быстро переборов свой ступор Май лизнул рану, скривившись. Вкус чужой крови взбудоражил зверя внутри. Кашлянув, оборотень выругался, согнувшись от судороги. Зря он решился на такие крайние меры. Манул внутри очнулся. Как и любой хищник, он требовал еды. Однако сейчас Май не мог позволить Альтер-эго диктовать свои условия.
Поступок Солохи его действительно поразил, можно даже сказать — вогнал в ступор. Даже в самых смелых мечтах он не смел ожидать, что после стольких обидных слов незлобивая девчушка-простушка ради него пойдет на такой риск. Подобное внушало невольное уважение, а еще вынуждало сделать ответный шаг вежливости. Именно потому, переборов собственную, внезапно разогревшуюся жажду крови он довел дело до конца, с охотой отойдя подальше, обмахиваясь материализовавшимся хвостом.
Как и следовало ожидать — рана начала затягиваться быстро, и вскоре от нее на руке девушки остался только свежий шрам.
— Так, Адин, остаешься следить за ней. А ты, отродье, за мной! — приказал Май жестко, подойдя, к следившим за ним товарищам.
Вовкулака зло зашипел, сверкая угрожающе безумием в алых глазах. С места он не сдвинулся, угрожающе скалясь из-за спины варвара. Его внутренний зверь тоже чувствовал кровь и тоже был голоден. Он уже давно спал и оголодал, озлобился. Слишком долго он сдерживался, слишком долго подчинялся. Человек же тем временем стремительно проигрывал зверю. И против этого было лишь одно средство, которое знал манул.
— Я сказал, идешь со мной, скотина! — рявкнул Май, ударив Лана. Удар вышел жесткий и отрезвляющий.
— За что! — затравленно тявкнул очнувшийся от сна человек.
— За все хорошее, пошли!
Лан поднялся, пристыжено поскуливая, потащившись вслед за Маем. Последние пару минут своей жизни он совсем не помнил, но на подсознательном уровне чувствовал, что где-то сильно проштрафился.
***
— Ах, как же давно я сюда не заходил. Егоза, открывай мастерскую! — скомандовал Парнас, довольно потирая руки.