Маньяк по случаю
Шрифт:
Над сверкающим идеальной белизной входом в салон, на вывеске, которая, как казалось, парила прямо в воздухе, было написано: «Афродита». Название было не очень оригинальным, но дизайн вывески Ромео заинтересовал. Какое-то время он стоял под ней, задрав голову, пытаясь понять, каким образом она висит в воздухе, никаких потайных нитей не обнаружил и недоуменно пожал плечами.
Кожухова в это время уже закрыла дверцу своей машины на ключ и подошла к Ромео. Проследила направление его взгляда.
–
– А я и не прошу об этом, – сказал Ромео. – Я несколько по другому вопросу.
– Я уже догадалась, – вздохнула Елена Васильевна. – Сразу Почувствовала. Капитан Бородин вчера разглядывал эту вывеску с таким же глупым лицом… Вы по поводу Светланы? Вы из милиции?
– Собственно… Нет.
Ромео решил, что в данном случае ложь не приведет ни к чему хорошему и правда будет гораздо надежнее.
– Я от ее мужа.
– От Станислава Федоровича? – удивилась Кожухова.
Ромео не знал имени Жирафа, но поскольку у Бочкаревой был только один муж, то ему ничего не оставалось, как кивнуть. Но на всякий случай он добавил:
– Хотя гораздо шире он известен под другим именем…
– Знаю – Жираф, – сказала Кожухова. – Чушь какая-то. Никогда не понимала мужчин – они играют в детские игры, даже если им уже за шестьдесят. Клички, пароли, споры, кто кого круче… Инфантилизм.
– Не спорю, – сразу же согласился Ромео.
– Вы тоже феминист? – поинтересовалась Кожухова.
– По логике это слово не должно иметь мужского рода. Я просто хочу вам понравиться.
Кожухова оглядела его от волос до туфель и изобразила покровительственную улыбку.
– А вы уже мне нравитесь. Но если у вас ко мне серьезный разговор, то лучше пройти в мой кабинет и объяснить все в двух словах. У меня мало времени, да вы и сами это понимаете. Мои клиенты не хотят, чтобы прически им делали подмастерья, им нравится, чтобы их обслуживал сам Главный Мастер. Ведь именно за это они платят деньги.
– У меня есть пара баксов, – сказал Ромео. – Я могу тоже стать вашим клиентом?
– Ладно, уговорили. Хотя обычно я с неохотой берусь за такие короткие волосы, как у вас. Особо не разгуляешься. Вы из тех, кто предпочитает классику, а с этим неплохо справляются и мои девочки.
Они вошли в салон (Ромео почтительно раскрыл перед Кожуховой двери, и она мимоходом одарила его новой улыбкой). Ромео немедленно пристроился в кресле перед огромным зеркалом,
– И о чем же вы хотели меня спросить? – поинтересовалась Кожухова, встав у Ромео за спиной и взяв его за щеки. Покрутила ему голову из стороны в сторону. – Бородин задавал мне массу вопросов, но я абсолютно ничем не смогла ему помочь… Да, я видела Светку в тот день, когда все это произошло. Она сидела в этом самом кресле, и ее поведение ничем не отличалось от обычного… Я говорю об этом, потому что Бородин задавал мне такой вопрос.
– Вы не помните, сколько было времени, когда к вам приходила Светлана?
– Об этом Бородин тоже спрашивал. И я ему сказала, что времени точно не помню.
– А почему вы ему так сказали?
– Потому что я в самом деле этого не помню. Обычно я смотрю на часы только под вечер, когда чувствую, что рабочий день идет к концу. К тому же у меня было много клиентов, весь день расписан. Тогда была суббота, то есть – день свадеб и походов по ресторанам, и в такие дни всегда работы выше головы. По субботам я даже обедаю всухомятку, на ходу.
– Сочувствую, – сказал Ромео. – Кстати, у вас довольно большая витрина, – он чуть качнулся вправо, где действительно находилась большая витрина, с красочными плакатами и рекламой.
– Витрина? – переспросила Кожухова удивленно. – Да, витрина большая, мне нравится работать при хорошем дневном освещении… Но при чем тут витрина?
– За последние две недели в городе не было ни одного непогожего дня, жара стоит страшная, как вы, наверное, уже заметили.
– И что?
– Сейчас десять часов утра, и солнце еще не дошло до вашей витрины. Это произойдет только около полудня, когда солнце поднимется вон над тем зданием с той стороны улицы. Тогда в зале станет жарко, и солнце будет слепить глаза. Как вы поступаете в подобных случаях?
– Очень просто. Мы опускаем жалюзи.
– Но поскольку сейчас они подняты, значит, в какой-то момент вы их возвращаете на прежнее место?
– Да. Как только солнце перестает мешать. Я же сказала, что освещение имеет для меня большое значение.
– А вы не помните: в тот день, когда к вам приходила Светлана, жалюзи были опущены или подняты?
– Ах, вон к чему вы ведете!.. А я-то, дура, голову ломаю: что он ко мне с этой витриной привязался? Умно. Надо же, а Бородин не додумался до этого… Да, жалюзи были опущены. Я сама их опустила, когда