Маньяк по субботам
Шрифт:
— Ваш отец в садоводстве кого-нибудь остерегался? — подхватил разговор инспектор. — Ведь на него подавали в суд за взятки и воровство. Его хотели сместить и выгнать отсюда.
— Он их не боялся. Говорил, та собака, которая лает, не кусает.
— Но, может быть, кто-то его особо ненавидел и затаился до поры, и отец вам мог сказать об этом.
— Больше всех отца не любил квартальный Рубин Он и в суд подавал, и партию свою организовывал. Они с программой ходили по дачам к агитировали.
— Еще раз напрягитесь и попробуйте вспомнить, Олег, — попросил Грай. — Среди почты, которую получал отец, не было ли анонимных писем?
— Анонимки сейчас не в моде, — усмехнулся арестованный. — Не тридцать седьмой год, другое время. Анонимки нынче выбрасывают, не читая.
— А письма co странной подписью из трех букв «НАГ» приходили?
Мы все, и голубоглазый сержант Григорьев, стоявший у двери, впились глазами в лицо Олега. У того даже пот выступил на лбу, так сильно он пытался напрячь память. Но в итоге только развел руками.
— Чего не знаю, того не знаю.
— Ваша мать сейчас в Петербурге? — спросил Грай.
— Да, вот телефон, прошу вас позвонить и сообщить, что я задержан. Извините, но больше мне попросить некого. Там, куда сейчас увезут, полагаю, предоставят помещение без телефона и других удобств.
Инспектор пощупал карман своей куртки.
— Кстати, Олег, что это за огромный гвоздь вбит на вашей даче в дверь? Точнее, в косяк двери?
— Гвоздь в двери? Никакого гвоздя не было.
— Вот он, я его сегодня вытащил при свидетелях.
— Ого, какой огромный! Я таких вообще никогда не видел. Вчера вечером он не мог торчать из двери.
— Постарайтесь вспомнить вчерашний вечер, пожалуйста, подробнее, с мелочами, — попросил Грай.
О своей жизни Олег рассказывал охотно и откровенно, а вопрос о вчерашнем вечере заставил его опустить голову и замкнуться.
— Повторяю вопрос, — настаивал Грай. — Где вы были вчера в восемнадцать часов?
— У квартального Рубина.
— Чем занимались?
— Выпили по стакану.
— А потом что стали делать?
— Он начал дрова пилить, а я завелся, пошел доставать еще.
— В магазин вы не успели.
— Можно достать и без магазина сколько угодно, на выбор — спирт, самогонка или водка. Купил я бутыль спирта, пришел домой, разбодяжил…
— Время не помните?
— Примерно в девять. Принял еще стаканчик.
— В одиночку?
— Вдвоем, конечно, веселее, но если зацепило — можно и самому догоняться. Пришел отец, увидел спирт, начал орать.
— Все шло как обычно?
— Да, он накричал на меня, хотел отнять бутылку. Я разозлился, ушел к себе в комнату,
— Вы куда-нибудь ходили вечером или ночью?
— Нет.
— Вы что-то скрываете.
— Не выходил и не убивал! — закричал Олег. — Зачем вы меня мучаете?
— Вчера ваша ссора зашла дальше, чем обычно, — мрачно замелил Грай. — Вы ударили отца, и довольно сильно. А он этого не ожидал.
— С чего вы взяли?
— У вас ссадина на косточке правого кулака. Вы ее замазали краской, но если присмотреться, можно заметить. Такая ссадина появляется, если голой рукой, без перчатки, сильно ударить справа в челюсть. Отец упал и ударился затылком о дверь, топор или еще что-нибудь.
— О дверь, — шепотом признался Олег. — Но я не убил его. Он заплакал, а я испугался и убежал к себе.
— Ты ударил старого отца, сопляк, и побежал к себе допивать вонючий спирт! — взревел инспектор. — Рассказывай, что было дальше?!
— Дальше ничего, я свалился без памяти и уснул.
— Сержант, — приказал инспектор, — уведите арестованного в машину.
Сержант Григорьев взял парня за руку. Олег поднялся, шагнул к дверям и остановился.
— Вы не из уголовного розыска? — спросил он Грая.
— Нет, я владелец частного сыскного агентства. Виктор — мой помощник.
— Бы можете сказать, кто вас нанял, чьи интересы вы здесь защищаете?
— Как ни странно, мы сами еще не можем толком определить свой интерес в вашем деле. Но клиента у нас нет, это точно.
— В таком случае, можно, мы с мамой вас наймем? Чтобы вы меня защитили и нашли настоящего убийцу?
— Можно. Но если окажется, что убийца вы — мы вас покрывать не станем и доказательства, которые удастся собрать, передадим в руки инспектору.
— Именно это и следует сделать. Вы — умный человек, я сразу это понял. Инспектор, можно, я отсюда позвоню маме? А то судите сами — отец пропал, меня в тюрь-10 А. Гостомыслову на большой срок, у мамы сердце больное, не выдержит. Это что же, вся наша семья под корень?
Этот парень, хоть уже был довольно обрюзгший от выпивки, довольно быстро сумел взять себя в руки и стал мне симпатичен. Становая жила оказалась в нем не сломана, человек еще не погиб, и оставалось надеяться, что у Олега хватит сил выпрямиться, пересилить невзгоды. Конечно, если он не был великим хитрецом и не собирался водить нас за нос.
К счастью, мать Олега, Ольга Львовна, была дома. Она оказалась деловой женщиной, быстро все поняла и приняла условия, выставленные Граем. «Я скоро приеду, а вы начинайте немедленно», — велела она.