Маньяками не рождаются
Шрифт:
– Да ты у меня готовый руководитель!
– воскликнул муж.
Любовь Ивановна принимала его похвалы как должное, само собой разумеющееся. Вскоре непредвиденный случай вихрем закружил её в делах фирмы, при этом ей отводилась главная руководящая роль. Случилось неожиданное: Игнат Терентьевич вошёл в комнату сына с невесткой и увидел ползающую девочку. Она замахала от радости ручками, подвернула под себя ножку и поползла к нему, издавая радостные звуки. Он наклонился к малышке и взял на руки. Вера увидела его мгновенно посеревшее лицо с замершей маской боли и подбежав, взяла из рук дочь. Хорошо, что он стоял рядом с диваном, и она смогла сначала усадить его, а потом медленно уложить.
– Нитроглицерин, - прохрипел он, показывая
Вера быстро положила таблетку ему под язык. Минуты через полторы - две боль отпустила. Он сразу же хотел подняться, но она удержала свёкра. Не прошло и десяти минут, как приступ повторился снова. Немедленно вызвали "скорую помощь". Минут через пятнадцать прибыла кардиологическая бригада. Электрокардиограмму сделали на месте.
– Пока не случилось самого страшного, - объяснила врач, но вы должны быть госпитализированы.
В другое время Игнат Терентьевич, как уже было много раз, отлежался бы часок-другой дома и покатил себе на работу. Но жестокая стенокардия на этот раз повторившая атаку дважды, испугала его. Он согласился и его увезли. Вечером он подписал приказ о назначении жены исполняющей обязанности на время его болезни. Этому приказу предшествовал первый, подписанный тут же о её приеме на работу в качестве заместителя. Этот приказ наделал немало шума в кругах сотрудников. Особенно тех, у кого были маломальские акции, но в открытую спорить не стали. Боялись своего Генерального директора. Так Любовь Ивановна стала практически хозяйкой огромного предприятия. Тут-то и начались её похождения, с которыми она покончила годков семь-восемь назад, когда сын стал взрослым. К ней в кабинет вошёл Утюгов. Он принёс бумаги на подпись. Она взяла молча, подписала не вникая в смысл, и этим дала понять, что доверяет своему коллеге.
– Отметить надо ваше назначение, - вдруг произнёс Александр Владимирович.
– Значит отметим, - в тон ему ответила женщина.
– Где и как?
– Это не моя забота, тут чисто мужские соображения.
– Хорошо. Я позвоню вам.
– Лучше зайдите, я телефону не доверяю, - просто ответила она.
– "Утюг", как его называли за глаза, сделал сальто на одной ножке, что-то промурлыкал, так что секретарша Инночка удивлённо спросила его:
– С вами всё в порядке? Голова не болит?
– Она в полном порядке моя голова, - пропел он опешившей Инне и выскочил за дверь приёмной.
Вечером они встретились в уютном кафе, за отдельным столиком, отгороженном панелью и закрытым шторой. Волнение, охватившее всё ещё не поверившего в удачу Утюгова, улетучивалось по мере произнесения тостов, пока, наконец, он осмелился поцеловать её руку, а потом они сидели рядом и полностью отключили себя от беспокойной пляшущей оравы завсегдатаев. Они рассчитались и скромно удалились из бара. Любовь Ивановна позвонила домой. Ответил Павел. Она, убедившись, что он дома и его дача не занята, отправилась туда на такси со своим новым претендентом в возлюбленные. Веселились от души. Она забыла про свой бальзаковский возраст и предалась любовным утехам. Расстались они лишь в пять часов утра. Любовь Ивановна потихоньку открыла дверь дома, прошла к себе и немедленно уснула. На сон ей оставалось два часа и она их использовала по назначению. Утренняя ванна смыла все ее вчерашние похождения, и она в точно определенное графиком работы время, очутилась в кабинете. Её возлюбленный пришёл через полчаса с бумагами и она подписывала их с видом абсолютно отрешенного от вчерашнего дня человека. Он даже запаниковал. Она же, увидев перемену в настроении стоящего служащего, сама приподнялась со стула и поцеловала его в щечку.
– Это тебе премиальные за чудесный вечер.
– Можно повторить, - предложил он немедленно.
– Обязательно, но не сегодня.
– Когда?
– Я скажу тебе.
– И Александр Владимирович Утюгов, неудачник в семейной жизни снова попал как в той поговорке: - "Быть
" Любви все возрасты покорны".
– Перестань, насмешничать, - а сама покраснела и поспешила к себе.
– Что это с ней?
– недоумевал он.
– Понятия не имею, - успокаивала его жена, тоже заметившая перемену в поведении свекрови.
– Нам то какое дело?
– Не скажи, - запротестовал он.
– Отец в больнице, а мать занялась любовью.
– Откуда ты знаешь?
– недоумевала Вера.
– И как ты можешь говорить так о матери?
– Имею основания, - ответил сердито он.
– Оставь ты в покое женщину.
– Я все проверю и тогда не сдобровать голубкам, - рассвирепел сын.
– У неё может быть своя личная жизнь, ты не думал об этом?
– Ты что же, поощряешь измену жены мужу?
– Ну что ты, перестань, а то мы поссоримся.
– Лучше поссориться, чем носить рога.
Павел выскочил из комнаты. Вера понимала, что наговорила лишнего в запретной теме семейных взаимоотношений. Хотя она и понимала, что у женщины, имеющей мужа вряд ли должен быть любовник. Хотя она сама попала именно в такую историю, когда еще не разведясь с Василием, уже совершила грехопадение с Павлом. С точки морали такое поведение недопустимо, но обстоятельства иногда диктуют прямо противоположные разуму и нравственности поступки.
Любовь Ивановна посетила мужа в больнице. Он снял очки и внимательно посмотрел на жену.
– Что-то ты, мать, сияешь как новый пятиалтынный? Удача на работе?
– Просто рада тебя видеть, - и она погладила его небритую щеку.
Игнат Терентьевич уже давно понимал, что супруг из него никудышный. Все его заморочки с работой, падения и взлеты, отнимали слишком много времени и сил. Он никогда не был бабником. В его жизни был курьёзный случай, когда много лет назад он взял с собой стенографистку, симпатичную девушку в командировку. Вечером, придя с ужина в гостиничном ресторане, он обнаружил у себя в кровати свою милую сотрудницу. Открыв одеяло и увидев ее прелести во всеоружии без оболочки платья, приказал немедленно покинуть его номер. Девчонка расплакалась.
– Вы меня опозорили, - хлюпала она.- Неужели я недостойна переспать со своим боссом?
– Достойна, достойна, - говорил ей Игнат Терентьевич, бросив платье на кровать.
– Я даю тебе десять минут на сборы, на столе оставляю деньги на билет, и когда приду, ты должна ехать по направлению аэропорта.
Девчонка уехала, а на его постель больше не посягали командированные женщины. Он считал свою Любашу недостойной измены и никогда не узнал, сколько у неё было проходных романов. Романы начинались бурно и так же бурно кончались под размолвку. Потом начинались новые и так всю её замужнюю жизнь. Сейчас началась новая полоса. То ли от семилетнего воздержания, то ли от канувшей в Лету молодости, но новый роман предполагал длительную связь. И никто не мог предсказать, чем всё это закончится. А пока она щебетала с мужем, была весёлой, полной жизни и надежд. Этого же нельзя было сказать о муже. Он явно был серьёзно болен. Вышла она через полчаса, довольная собой, что побывала в больнице. На работу больше не поехала, а отправилась на дачу и позвонила своему Сашеньке. Тот быстро прилетел на призыв. Они сидели в гостиной и наслаждались прекрасным вином, хорошей закуской и нежной близостью. Звучала негромкая музыка. Полумрак делал их свидание таинственным, необычным. Хорошая обстановка довершала настроение. Зазвенел телефон и Любовь Ивановна машинально подняла трубку. Она не успела ответить, как в ней раздался голос Павла: