Манюня пишет фантастичЫскЫй роман
Шрифт:
— Побьет небось.
— Ну, может, и побьет, — соглашались мы, — но не сильно. Во-первых, ей будет неудобно на глазах у всего лагеря тебя бить, а во-вторых, она по тебе все равно соскучилась. А когда по человеку соскучился — наказывать его не хочется.
— Да? — обрадовалась Седа.
— Конечно!
— И вообще, — подала голос Маня, — не станет же она с твоего папы сдирать ремень, чтобы тебя наказывать. Вдруг брюки упадут, и весь лагерь увидит его трусы. Может, трусы у него несвежие! И вообще дырявые! Спереди и сзади!
А в воскресенье приехали родители.
А В ВОСКРЕСЕНЬЕ ПРИЕХАЛИ РОДИТЕЛИ!!!!!!!!!!
— Ну наконец-то я тебя увидела живьем! А то все во снах да во снах! — ткнулась с разбегу дяде Мише в живот Манька.
Дядя Миша обнял Маньку крепко-накрепко и закружил в воздухе, да так, что Манька радостно заверещала: «Иииии!!!»
— Это я специально тебе снился, чтобы ты себя хорошо вела!
— А Роза тебе не снилась? — мигом полюбопытствовал папа, и по тому, как мама с папой расхохотались, а дядя Миша забегал глазами, стало ясно, что вел он себя не очень.
— А у нас теперь в комнате стены красивые, как зар-птица, — рассказывала нам Гаянэ, пока мы водили родных по лагерю и показывали им все достопримечательности. Мама при виде каждой новой достопримечательности ахала и хваталась руками за голову, а дядя Миша крякал и приседал. Впрочем, все остальные родители вели себя точно так же.
— То есть как это стены красивые, как жар-птица? — поинтересовались мы.
— Я изрисовала одну стену узором, вот Гаянэ и решила, что это хвост Жар-птицы, — объяснила мама.
— Да-да, хфост и крылушки! — закивала Гаянэ.
Потом мама с дядей Мишей зашли в туалет, тут же выскочили и какое-то время слова не могли выговорить, а только глядели на папу и разводили руками.
— Если бы не раскуроченное сиденье машины, я не стал бы их здесь оставлять, — оправдывался папа. — Несколько раз порывался забрать девочек обратно домой, но достаточно было взглянуть на сиденье, чтобы мигом протрезветь!
— Какой кошмар, — только и смогла выговорить мама, — теперь меня ничем уже не удивить!
Тут она, конечно же, поспешила с выводами, потому что буквально следом тишину над лагерем взорвал очередной экзерсис неугомонного Славика.
— Мать вашу за ногу, — только и смог выговорить дядя Миша, а Гаянэ сначала испугалась и заплакала, а потом сказала, что в этом пиянельлягере живет Чудо-юдо рыба-кит.
Славиков горн зазывал взрослых и детей на плац. Когда все построились, Гарегин Сергеевич поприветствовал гостей пламенной речью, поблагодарил их за хороших деток и сказал, что вокруг лагеря много замечательных уголков, где можно пожарить шашлыки и отдохнуть с детьми.
— А ежели вы хотите остаться в лагере, то милости просим в нашу столовую. У нас сегодня праздничные пироги с грибами и крапивный суп на мясном бульоне с гренками.
Пироги с грибами и крапивный суп случились благодаря тому, что дед Сако с тетей Линой весь вчерашний вечер прочесывали окрестности лагеря в надежде найти хоть что-нибудь, что могло украсить праздничный стол. Вернулись они, перемазанные землей и со множественными вкраплениями мха и лишайника по всему экстерьеру, но с
Чтобы не обижать старания людей невниманием, некоторые родители зашли в столовую, попробовали Тетилининых пирогов и даже льстиво попросили рецепт начинки.
— Да я вас умоляю, — отмахивалась довольная тетя Лина, — какая там начинка! Грибы, лук и отварные яйца. Главное, чтобы муравьев немного, а то будет кислинкой отдавать! — И, видя вытянувшиеся лица родителей, громко хохотала, вздрагивая большим животом.
День мы провели просто замечательно. Сначала папа с дядей Мишей развели костер и запекли на большом огне овощи — баклажаны, помидоры и болгарский перец. Потом, пока они жарили на углях шашлык, мы помогали маме готовить самый вкусный в мире салат к мясу. Для этого нужно было мелко порубить печенные на огне овощи, добавить к ним головку шинкованного репчатого лука и свежей зелени сколько не жалко, посолить и размешать. Все! Вкуснотень получилась неимоверная.
Потом мы ели, ели и остановиться не могли. Сначала мы ели мясо, потом мы ели салат, потом мы снова ели мясо, потом сыра много-много поели и бастурмы поели столько, что пропахли ею с ног до головы. Потом мы ели торт, потом — конфеты, потом выцыганили у мамы по глоточку кофе и таки решили, что кофе — это жуткая дрянь. Потом мы взяли ракетки, чтобы поиграть в бадминтон, но почему-то снова расселись вокруг стола и, хоть кушать уже не могли, но сидели, выпучившись на яства, и сдвинуться с места были не в силах.
— Бедные дети, — вздыхала мама, — вы не волнуйтесь, мы всю еду вам оставим, а на той неделе приедем еще.
— Ага, — кивали мы, но не отходили от стола.
— Хотите, поедем домой? Бог с ним, с этим лагерем? — заплакала мама.
— Не хотим, нам здесь нравится.
— Мам, они узе совсем сиротиночки, вот и хотят остаться тут, — покачала головой Гаянэ.
А поздно вечером лагерь подсчитывал потери. Из девяноста восьми детей тринадцать укатили домой и еще восемь скулили вслед уехавшим родителям, отказываясь возвращаться в комнаты. Зато наш отряд не дрогнул и остался в полном составе. Еды было много, дня на три-четыре. Тетя Лина выделила каждому домику закут в кухонном холодильнике, мы сложили наши припасы в один большой пакет, прикрепили грозную записку: «Третий отряд, девочки. Не трогать!» — и торжественно убрали в холодильник.
Взрослая жизнь в «Колагире» продолжалась.
ГЛАВА 18
Манюня отдыхает в пионерлагере «Колагир», или «Зарница»
— Девочки, просыпаемся! Быстренько одеваемся и выбегаем на плац. У нас беда!
Мы ссыпались с кроватей и стали лихорадочно выпутываться из пододеяльников. Товарищ Маргарита маячила на пороге, вся из себя тревожная, волосы торчком, никакой тебе прически под Мирей Матье, никакой сумочки через плечо.