Манюня пишет фантастичЫскЫй роман
Шрифт:
В общем, папа был прав — с такими детьми, как мы, жить можно только в пещере. Тем более, что пещер в нашем горном районе видимо-невидимо. Порушили дети одну пещеру — собирай свои вещи и переезжай в соседнюю.
Спор родителей прервал приход Ба и Манюни. Папа тут же с радостью убежал к соседу дяде Араму — играть в нарды, а мама принялась жаловаться Ба на свою горькую судьбу. Мол, и живет она в провинциальной дыре, и муж у нее чурбан, и дети малолетние варвары.
— А выйди я замуж не за Юру, а за Вадика, жила бы сейчас в Ереване и была бы женой музыканта!
— Ты про Вадика, который играл на медных тарелках? — сделала боевую стойку Ба.
— Ага, — шмыгнула
— Ну да, что ни говори, завидную партию ты упустила. Вадик бы тебе серенады наигрывал на своих тарелках, и дети от него пошли бы чистой воды амебы, потому как контуженные с самого зачатия!
И мама сначала долго смеялась, аж до слез, а потом обняла нас и сказала, что ни за что на свете не вышла бы замуж за другого человека. Потому что у нее самые хорошие на свете девочки. А еще она сказала, чтобы мы не расстраивались — это просто у нее не выдержали нервы, такое случается с взрослыми людьми. А мы, в свою очередь, заверили маму, что совсем не расстраиваемся, и если у нее такие плохие нервы, то пусть она сходит и купит хорошие, чай в любой аптеке этими нервами завалены прилавки.
— А то тратишься на этот противный гематоген, сколько можно!
Потом мы все дружно пили чай, а Ба составляла список, кому чего надо привезти из Новороссийска. Список получился внушительным:
Сонечке: бочонок меда и много-много конфет.
Гаянэ:
Гаянэ: Ба, купи мне красивую куклу, которая говорит «мама» и кушает кашу.
Ба: Деточка, где я тебе такую куклу возьму?
Гаянэ: Ладно, — тяжкий вздох, — тогда надувной мячик.
Ба: Вот это другой разговор!
Маня: Ба, и лопаточку ей привези.
Каринке:
Каринка: Мне бы такой нож, где много разных штучек, штопор там, ножницы…
Ба: Сразу нет! Каринка: Тогда медаль!
Немая сцена.
Каринка: Ладно, костюм индейца.
Ба: Привезу краски. И нечего кривить рот! Кто в художественной школе учится? То-то!
Маня: Ба, и карандаши ей не забудь!
Наринэ:
Ба: Ну что, тебе как всегда? Мир во всем мире привезти?
Общий хохот.
Наринэ: Ба, привези мне длинное платье. И туфли на каблуках!
Ба: Так и запишем, сарафан и сандалики.
Маня: И мне, и мне! Чтобы мы в одинаковой обуви ходили. И в одинаковых сарафанах. Только не забудь мои сандалики взять на три размера меньше!
— На три размера меньше — это да, — вздохнула Ба. — Надя, дай мне листочек и карандаш, чтобы ласты этого чудо-ребенка обмерить.
— Баааа, — заныла я, — а чего это ласты! Вы меня постоянно обзываете! То ласты, то шнобель, то каланча! То чудо-ребенок, — подумав, до кучи добавила я.
Ба постелила на полу лист бумаги.
— Правую ногу ставь! Говорю правую, — инструктировала она, — правая нога обычно больше левой.
Я нехотя поставила ногу на бумагу, и Ба принялась обводить мою ступню карандашом.
— Деточка, — прокряхтела она, — если в одиннадцать лет у ребенка тридцать восьмой размер ноги, это как называется? Могу лыжами называть, если ласты не устраивают.
— Баааа!
— Нариночка, деточка, ты не переживай. Вот по молодости у меня нога тоже была тридцать восьмого размера. А теперь какого?
— Какого? — с надеждой спросила я.
— Сорокового!
— Аааааа, — забилась я в истерике и убежала в свою комнату — оплакивать свои ласты.
— Надя, я, кажется, не совсем удачный пример привела, да? — долетел до меня голос Ба.
— Ну как
В чем поучительность примера Ба, я не очень поняла, но плакать не стала, я ж не глупая оплакивать свои ноги, да и расстроиться мне не дали — тут же прибежали Манька с Каринкой и стали утешать меня, как умели — Манька гладила меня по голове, а Каринка называла дурой. А следом пришла Ба и сказала, что с такими ногами, как у меня, можно легко стать чемпионкой мира по плаванию.
— Это же не ноги, а прям лопасти какие-то!
— Да ладно, Ба, — надулась от гордости я.
А потом притопала Сонечка.
— Хоцес, я тебе дам мой бозизак? — ткнулась она носиком мне в щечку.
Я обняла сестру и крепко-накрепко прижала к груди. Если даже маленькая Сонечка готова ради меня отказаться от своей знаменитой пряди волос, то что такое тридцать восьмой размер ноги в одиннадцать лет? Практически счастье, вот что это такое!
Когда мы вернулись из пионерлагеря, то были очень удивлены переменами, которые произошли за время нашего отсутствия. Во-первых, напротив нашего дома затеяли большую стройку, и теперь на месте пустыря, где мы привыкли играть в догонялки или наблюдать, как сестра калечит Рубика из сорок восьмой квартиры, красовался большой котлован. Во-вторых, двор, по которому раньше невозможно было пройти, наконец заасфальтировали, и очень даже вовремя, потому что следом по нему туда и обратно проехалась строительная техника и обратно перелопатила весь асфальт. А в-третьих, папа наконец достроил гараж, и мы чуть не скончались от страха, когда он загонял туда нашу «копейку». Дело в том, что в полу гаража красовалось большое прямоугольное отверстие, и нужно было заехать внутрь так, чтобы не угодить в это отверстие колесом. Отверстие вело в подпол, где соорудили большой подвал. В подвале потом хранились наши запасы на зиму — овощи и фрукты, а также банки, куда мама закатывала всевозможные вкусности.
Квартира тоже изменилась до неузнаваемости — детскую покрасили в нежно-васильковый цвет, а на одной стене красовался большой золотисто-лиловый рисунок с тонкой восточной вязью. Кровати были застелены новыми покрывалами бирюзового цвета, на окнах висели прозрачные шторы в мелкий золотистый узор.
— Я решила декорировать вашу комнату под персидскую сказку. Будете царевнами Шираза. Ну как, нравится? — спросила мама.
— Красота-то какая, — ахнули мы, — вот это красота!!!
— Дверцу шкафа приклеили специальным клеем и дополнительно укрепили. — Мама распахнула шкаф и с гордостью показала нам шов на панели, который зафиксировали какими-то металлическими шурупами. — Видите, сколько пришлось приложить усилий, чтобы привести шкаф в божеский вид? Но ничего, зато мастер обещал, что теперь дверца будет держаться намертво.
Мы с Каринкой поцокали языками, провели рукой по шурупам. Потом мама показала нам ванную.
— Ни одной трещинки на раковине, какое счастье, — радовалась она и водила руками по гладким бокам беленького мойдодыра.
Потом мы любовались свежеокрашенными стенами кабинета, новым бежевым торшером и тихо ликовали, что мы снова дома.
— Хорошо-то как, — вздыхала я.
— Неплохо, ага, — великодушно соглашалась Каринка.
А вечером мама подвергла нас пытке мытьем. Она собственноручно намылила нас с ног до головы, целых три раза! Чуть всю шкуру не содрала. Потом немилосердно протерла нас крахмальным полотенцем и прочистила уши, да так, что, заглядывая в одно ухо, можно было увидеть, что творится в противоположном.