Манюня пишет фантастичЫскЫй роман

Абгарян Наринэ Юрьевна

— Не говори, Роза! — волновалась с той стороны забора тетя Валя. Чтобы увидеть в надежно зашторенном кухонном окне силуэт Ба, мелкогабаритной тете Вале приходилось вставать на цыпочки. Вот так, стоя на цыпочках и тряся перед носом осоловелого Петросика звонкой погремушкой, тетя Валя и поддерживала беседу.

— А Миша? — продолжала Ба. — Рожала сына для чего?

— Для чего? — эхом отозвались мы с Манькой.

— Еще один вопрос, и получите по новой, ясно? — грозно вылупилась на нас Ба.

— Ясно, — проблеяли мы.

— Что

за бестолковые дети! — обернулась к тете Вале Ба. — Попросила перебрать немного гречки. Два часа перебирают, два часа! Я бы за пять минут справилась!

Мы с Маней горестно вздохнули. Что верно то верно, помощники из нас совсем никудышные. Вон, даже гречку по третьему кругу перебираем. Ну то есть как по третьему — сначала Ба высыпала гречку в пластмассовый маленький поднос, показала, как ее перебирать, а сама пошла гладить. Мы рьяно взялись за дело, но быстро сникли — ковыряние в гречке оказалось не таким увлекательным занятием.

— И так сойдет, — махнула рукой Манюня. — Давай лучше пойдем выкопаем яблоко и посмотрим, пустило оно росток или нет.

Мы пересыпали гречку из подноса в миску и выскользнули из дома.

Позавчера Ба купила на рынке очень вкусные яблочки. Они были насквозь розовенькие, гладкие, блестящие, сочные, с ярко-красными косточками. Надкусил такое яблочко — а оно вплоть до самой до сердцевины в розовых разводах. Манька стащила одно такое чудо-яблочко и воровато закопала его в саду.

— Вырастет из него целое деревце, и будет у нас много своих красивых яблочек, — поделилась она на следующий день своим секретом.

И теперь по двадцать раз на дню мы выкапывали яблоко и разочарованно закапывали обратно. Хоть мы и поливали его без устали, прорастать оно никак не желало.

— Пропадет ведь, — вздыхала Манька.

— Пропадет, — вторила ей я.

Вот и сегодня, выкопав яблоко и рассмотрев его со всех сторон, мы пришли к горестному выводу — вырастать в яблоню оно никак не желает, ну хоть тресни!

Мы уже собирались закопать его обратно в землю, но тут налетела Ба, схватила нас за шиворот и потащила в дом.

— Это как называется? — сунула она нам под нос миску с гречкой. — Я кого попросила перебрать гречку? Разве так перебирают?

— Баааа, нам было лень, — заныла Манька.

— Мне тоже много чего лень! Стирать и гладить, например, лень! Но я-то все делаю! Ну-ка принимайтесь за дело! И складывайте весь мусор вот на это блюдечко, чтобы я видела результат ваших трудов!

Ба поставила перед нами поднос с гречкой и еще раз показала, как ее нужно перебирать.

— Я сейчас пойду мыться, и чтоб к моему приходу все было готово, ясно? И попробуйте только не справиться! — дыхнула она на нас огнем.

Дождавшись, пока в ванной зашумит вода, мы выползли из-за стола. Нужно было закопать яблоко.

— Одна нога тут, другая — там, — скомандовала Манюня.

«Одна нога тут, другая — там», — не получилось. Сначала мы закопали яблоко, потом

полили его, потом решили подыскать ему место получше, а то мало ли, может, там, где мы его посадили, земля нехорошая, поэтому оно и не прорастает. И Манька, как заправский Моисей, сначала долго водила меня по саду, потом выкапывала яблоко и закапывала на новом месте — между грядками кинзы и укропа, а потом еще долго поливала его из шланга, чтобы оно не погибло от засухи. И так увлеклась поливанием, что даже порушила часть грядок тугой струей воды.

— Мария! — пригвоздил нас к земле голос Ба. — Наринэ! Что вы там такое учинили?!

Мы выронили шланг и обернулись. Ба грозно выглядывала из окна — лицо красное, на голове кривенькой чалмой торчит полотенце.

— Это, Ба, — зачастила Манька, — мы тут решили грядки полить. Петрушку там, укроп.

— Идите домой, деточки, — ласково сказала Ба.

— Не пойдем, — пискнула я. — Ты нас побьешь!

— Не пойдете — убью! Выбор за вами.

Мы с Манькой переглянулись, виновато шмыгнули носами и потрусили к дому.

Ба ласково встретила нас подзатыльниками и повела в ванную — мыть руки.

— Вы гречку перебрали? — пророкотала она.

Гречка!

— Ба, мы совсем про нее забыли, но сейчас точно все сделаем, точно-точно!

Ба не поверила своим ушам:

— Вы что, до сих пор не перебрали ее?

— Мы забыли, — взвыли мы и заметались по ванной комнате. Правда, какой толк от этих «заметаний», если на пороге высится Ба и мимо просочиться категорически невозможно, а под ванну особо не спрячешься — она со всех сторон заложена кафелем?!

Ба, изрыгая проклятия, схватила нас за уши и поволокла на кухню.

— Аааааа, — орали мы, — отпустиииии!

— Не нравится? — приговаривала Ба. — А вы думаете, мне нравится по сто раз на дню одно и то же повторять?

Когда тебе хорошо повыкручивали уши, дело определенно спорится быстрее. Не прошло и двадцати минут, как мы с Манькой гордо продемонстрировали результат наших трудов — целое блюдечко камушков, зерен и другого мусора, которым щедро была сдобрена гречка.

— Ну как?

— Отлично! — Ба убрала со стола чашку. — Сейчас быстренько промоем ее и отварим, и будет у нас гарнир к котлетам.

— Зря ты нас заставляешь чистить гречку, — потирая зудящее ухо, задумчиво протянула Манька. — Вот подумай сама, зачем в ней много мусора?

— Зачем?

— Нет, ты подумай, — уперлась Манька.

— Я сейчас подумаю тебе! — рассердилась Ба.

— Ладно, так объясню. Нам в школе рассказывали, что, если есть медленно, пища усваивается хорошо. А если спешить и не прожевывать еду, то от этого желудок болит. Вот. Видимо, в гречку специально добавляют камушки, чтобы мы аккуратно жевали. Сидишь себе, как верблюд, тихонечко пережевываешь гречку, чтобы камушки под зубы не попадали. Заодно и желудку польза! А чистую гречку раз-раз — и всю проглотил. Разве это дело?