Мара
Шрифт:
– Фамилия! – заорал Валера.
– Ой-ой, – переполошился старик, – ужас-то, ужас! Такой и убить может, тюкнет топориком… или ножичком пырнет… Ой, батюшки, черт гостя послал.
– И убью, – пообещал Валера, – если фамилию не скажешь.
Он схватил со стола одну из шпор и, выставив ее перед собой, двинулся на старика.
– Караул! – завизжал тот и попытался убежать в дом, но Валера отрезал ему путь к бегству.
– Так как твоя фамилия, старый пень?
Старик молчал, то подскакивая к Десяткину, то вновь отбегая в сторону.
– Гракхо! – вспомнил
Старик замер и как-то даже присел.
– Точно! – заорал Десяткин. – На кого это, думаю, он похож? Час думаю, два думаю… Не могу вспомнить. И вспомнил! Еще как вспомнил! Есть у меня дружок закадычный, Флегонтыч-Ферапонтыч. Это он, кстати, наколку дал. На проклятый этот Чернотал. Так вот, его фамилия тоже Горохов. Родственнички, значит, или как? А может, даже брательнички? А, Аполлон? А знаешь, как я вас вычислил? Внешне-то вы вроде не похожи. Но повадки… Прямо один к одному! До водяры оба охочи, до халявной… Налей да налей! На дармовщину. Ну, падла, сейчас я тебя мочить буду, и не этой вот финтифлюшкой, – он швырнул шпору на стол, – а по-настоящему. Ах ты недобиток барский! – Валера поднял с земли увесистую жердину и двинулся на Аполлона Аполлоновича.
– Постой, – взмолился тот, – погоди… Неужто на старика рука поднимется?
– Еще как поднимется. Плел мне тут, итальянец сраный! Вы меня извести задумали? Сначала твой родственничек заманил меня сюда, накачал какой-то дурью. До глюков накачал. О! Да ведь я все понял! Это вы меня ограбили. Я, конечно, действительно побывал в Чернотале. Вещи эти, – он кивнул на стол, – и вправду там собрал, а вы меня обокрали.
– Что ты?! – закричал Аполлон Аполлонович. – Никто у тебя ничего не крал, тут другое.
– Ах, другое?! Выкладывай!
– Ты сначала успокойся.
– Ладно, – Десяткин отбросил палку и уселся за стол, его гнев куда-то пропал. – Иди сюда, придурок. Иди, не бойся. Вот, пей. Пей, сука, и рассказывай, что к чему. Правду говори, а не скажешь, замочу. Искать тут не будут. Закопаю среди могил предков.
Старец опасливо приблизился, ожидая подвоха, и робко сел на краешек табурета, стоявшего по другую сторону стола. Рука его медленно двигалась по столешнице по направлению к рюмке. Наконец он схватил ее, одним глотком осушил и снова вскочил.
– Сядь! – приказал Валера. – Сказал же, не трону.
Старик снова сел.
– Выкладывай.
– Что выкладывать?
– Затею вашу выкладывай. С Флегонтыч-Ферапонтычем.
– Я не знаю никакого Флегонтыча…
– Еще один Горохов. Который в городе. Бывший учитель истории. Не знаешь его?!
Аполлон Аполлонович потупился.
– Вижу, что знаешь. Ишь, глазки-то забегали.
– Тут, понимаешь, такое дело, – прошептал старик.
– Громче говори!
– Дело…
– Ну?!
– Ты в самом начале еще догадался.
– О чем это я догадался?
Старик вертел в руках пустую рюмку, не решаясь говорить.
– Живо! – Да об этом самом, – поднял глаза Аполлон Аполлонович, – о кладе.
– Опять
– Самый настоящий. Думаешь, зря я здесь пять лет сижу. На руинах. Думаешь, ради дряни этой. – Старик одним движением смахнул со стола принесенный из дома хлам. – Батюшка покойный сколько раз рассказывал. Елагины были богатейшими людьми, а пришли комиссары и ничего не сыскали. Куда все делось? Понятно, закопали. С собой увезти не смогли. Слишком громоздкие вещи. Фарфор, столовое серебро… Ты понимаешь, серебра одного несколько пудов было. Пудов!!! Золотая посуда. Старинное оружие. Батюшка рассказывал: блюдо золотое двенадцать фунтов весило. А ты – шпоры, мельница… Курительный прибор работы Фаберже, портсигар – подарок его величества государя Александра Второго.
Валера во все глаза смотрел на бессвязно лепечущего старика, не зная, верить или нет.
– Хорошо, – сказал наконец, – допустим. Но если, говоришь, отец твой был доверенным лицом помещика, то почему же он не знал, где находится клад?
– Шутишь? – засмеялся Аполлон Аполлонович. – Кто же такие вещи рассказывает? Да еще слуге. Закопал клад самолично старый барин с двумя сыновьями. Он и старший потом в гражданскую погибли, а младший сгинул неизвестно куда. Я клад пять лет искал и вот… нашел.
– Да ну?! – изумился Валера.
– Точно.
– Этот, в городе, он тебе кто?
– Младший брат.
– Ага. Ясно. Ну и теперь ответь на самый наболевший вопрос: я-то вам зачем?
– А выкопать помочь? – невозмутимо заявил старик.
– Вон чего! Выкопать! Я, что ж, землекоп? Суд признал версию неубедительной, придется с тобой кончать, деда. – И Валера вновь взялся за дубину.
– Постой-постой, – зашептал Аполлон Аполлонович, – ты неправильно понял. Брат сказал мне, что ты – самый главный в городе специалист по антиквариату. Лучше будто бы никто не разбирается в старине. Вот мы и хотели, чтобы ты помог нам.
– Помог?
– С оценкой и реализацией.
– Ах, вон что? А я-то думал… Дело плевое. Тащи сюда золото и бриллианты. Сейчас оценивать будем. Пока светло. Ты, урод, что же меня совсем за идиота держишь? Допускаю, что вы чего-то там нашли. Но к чему все эти розыгрыши и мистификации? Объясни мне, дураку.
– Я, собственно, так и предлагал, но брат сказал, мол, лучше ничего не говорить сразу. Пускай, мол, приедет вроде как случайно, а то мало ли что. Хвост за собой приведет…
– Хитро. Ничего не скажешь, ловко задумано. Ну и где же клад?
– Его еще выкопать нужно.
– Так пойдем выкапывать.
– Дождемся, пока стемнеет.
– Я, старик, в последний раз верю вашей семейке Гороховых-Гарибальди, – сказал Валера, когда они садились в машину. – Если ты мне набрехал, уж извиняй, не помилую, и братана твоего – тоже. Если нет, все будет по-честному. Мне одну долю, вам две. Вещи я реализую сам, вырученные бабульки отдам хоть деревянными, хоть зеленью. Ты меня понял, дед? Рублями или долларами. И поедешь загорать под пальмами. Хотя я что-то плохо верю во всю эту невероятную историю. Говори, куда ехать?