Мара

Атеев Алексей Григорьевич

«Это, – подумал Десяткин, разглядывая причудливый узор на позеленелом медном боку, – уже кое-что, не обманул Флегонтыч-Ферапонтыч…»

– Эту штуку я, пожалуй, куплю, – сообщил он Васе.

– А сколько дашь? – тут же заинтересовался мужик.

Десяткин пожал плечами:

– Твоя цена.

– Бери так, – неожиданно заявил Вася. – Ты мне, брат, понравился. Сразу видно русского человека… Бери! Все равно эта дрянь ни на что не годится. С детства ее помню, без толку валяется… Забирай.

– А как она к вам попала?

– Да кто ж ее знает. Валяется и валяется. А

что вообще это такое?

– Кофейная мельница. Кофе молоть.

– Ничего себе! У нас кофе отродясь не водилось. Чай все больше пьем… или водочку. – Он кивнул на бутылку.

Десяткин понял намек и охотно налил еще.

– Знаешь что, – встрепенулся хозяин, закусив ломтем сала, – пошли к Петру, у него тоже имеются кое-какие древности. У тебя еще бутылка есть?

Десяткин кивнул, прикидывая в уме, что мельница, если ее привести в порядок и начистить, стоит никак не менее, чем полсотни поллитровок.

Петра дома не оказалось. Отправились к какому-то Витьку. Витек, молодой круглолицый губастый парень, встретил незваных гостей без особого восторга, но, увидев бутылку, оживился. Через час Десяткин стал обладателем двух почерневших серебряных ложек, разрозненных шахматных фигурок, видимо, из слоновой кости, и старинного медного собачьего ошейника.

– Клондайк, – произнес Валера, когда они направлялись к следующему дому.

– Чего? – переспросил Вася.

– Места, говорю, у вас красивые.

– Да чего тут красивого? – презрительно умехнулся Вася. – Одно слово, деревня!

Скоро водка, привезенная Десяткиным, кончилась, но в местном магазинчике этот товар имелся в достатке. Туда были отряжены два юнца, и экспедиция продолжилась. Очень скоро Валера перезнакомился почти со всеми обитателями Чернотала, и, хотя старался не пить, в голове у него уже изрядно шумело. Вместе с тем прибавлялось и количество древностей, и, хотя многие раритеты находились в плачевном состоянии, душа Десяткина ликовала. Особенно порадовали обнаруженные в одном из домов два старинных полотна. Картины почернели от времени и грязи, но опытный глаз разобрал, что перед ним нечто действительно ценное. «Похоже, восемнадцатый век, – пьяно кумекал Валера. – А если так…» Чтобы не сглазить, он даже старался не думать о вырисовывавшихся перспективах, если картины действительно окажутся чем-то стоящим.

– Откуда это все? – не раз и не два задавал он вопрос обитателям Чернотала, но почти все они пожимали плечами. Кое-какой свет пролил лишь старик, владелец полотен.

– Тут до революции, – без особой охоты разъяснил он, – было имение… Помещик, значит, проживал… Фамилию забыл… Усадьба стояла над деревней, на крутояре. При ней сад имелся… или парк. Пруды были… Словом, богатая вотчина. Ну вот. Как семнадцатый год наступил, мужички имение оприходовали. Разорили то есть… Все, что в нем содержалось, растащили по домам. А это барахло с тех пор и валяется. Сейчас, конечно, ничего ценного, считай, не осталось. А раньше и мебель в избах барская стояла, даже рояль имелась… Ее потом в клуб перетащили, а клуб возьми да сгори. Словом, лишь хлам уцелел копеечный.

Но Десяткин думал иначе, хотя соображений своих вслух не высказывал.

Заснул

он в доме Васи, своего первого знакомца, и, проснувшись среди ночи, долго не мог понять, где находится.

Поздним утром следующего дня он, наконец, распрощался с гостеприимными поселянами, пообещав вскоре снова приехать.

Было часов десять утра, когда Валера вырулил за пределы Чернотала. Ему очень хотелось остановиться где-нибудь у обочины дороги и обозреть как следует свои приобретения, но многолетний опыт подсказывал, что лучше это сделать дома, только там можно уверенно разделить добычу на ценные вещи и хлам, а пока что нечего забивать голову лишними сомнениями. Он лишь несколько раз обернулся – взглянуть на заднее сиденье, заваленное добычей: даже не верилось, что это – не сон, что ему действительно выпала такая невиданная удача. И может быть, поэтому он и не заметил, в какой именно момент перед машиной появилась женская фигура с поднятой вверх рукой. Десяткин не любил попутчиков и редко подсаживал их, но сейчас, неизвестно почему, притормозил и распахнул дверцу.

Женщина молча села рядом.

– Вам куда? – спросил Десяткин.

– Я скажу, где меня высадить, – уклончиво ответила женщина и уставилась на дорогу.

«Хмурая какая», – удивился Валера, трогая машину. Он покосился на незнакомку. Довольно молодая и вроде бы красивая: правильные черты лица, прямой, классической формы нос… Глядя на нее в профиль, он не мог разглядеть цвет глаз, но отметил длинные ресницы. Кто она такая? Одежда вроде городская… Впрочем, сейчас все одеваются одинаково.

– Так где же вас высадить? – снова поинтересовался Валера.

Она криво усмехнулась:

– Уже жалеете, что посадили?

– Да нет… – Он слегка смутился. – Просто любопытно, куда направляется такая интересная дама. Вы не в Чернотале живете?

Она повернула к нему лицо, и Валере показалось, что они уже где-то встречались.

– Где я живу?

– Ну да.

– Недалеко отсюда. – Она снова уставилась на дорогу.

«Ну и черт с тобой, – подумал Десяткин. – Не желаешь говорить, и не надо».

– А вы, Валерий Павлович, – неожиданно нарушила молчание попутчица, – не боитесь путешествовать в одиночестве?

– Мы разве знакомы? – изумился Десяткин.

– Удивлены, что я знаю ваше имя? Так вы же вчера почти каждому в деревне представлялись. Правда, вы были несколько… – она замялась, – «подшофе».

– Действительно, – промямлил Валера, – перебрал малость, издержки, так сказать, профессии… А что касается поездок моих, то чего ж бояться? Ценностей особых при мне нет, машина – так себе, проще говоря – дрянь.

– На дороге может всякое случиться.

– Вполне возможно, но только не со мной.

– Не зарекайтесь.

– Вот вы знаете, как меня звать, – решил переменить скользкую тему Десяткин, – так скажите мне, как вас величают?

– Мара.

Он скосил глаза на попутчицу. По ее лицу блуждала странная улыбка.

– Мара – это сокращенно? – продолжил он расспросы. – А как полное ваше имя? Тамара? Марина?..

– Вот я и приехала, – вместо ответа сказала женщина. – Остановите.