Мара
Шрифт:
Вся эта галиматья началась с ним после прихода непонятной девки. Спал он с ней или не спал? Вроде спал. А потом? Она исчезла, ничего не сказав, и началось… все это. Глюки. Еще спервоначалу у него возникли подозрения. Потом они пропали, но теперь… А если ее все-таки подослали? Конкурент Боря. А что? Очень может быть. Про то, что он отправился в Чернотал, Боря, конечно, знал, потому и послал следом за ним «бээмвэшку». Проследить, значит. А уж на другой день, на выезде из деревни, подсунул девку, чтобы она запомнила его в лицо. Да и просто познакомилась. А после того как он, Десяткин, высадил красотку возле тополей, та, естественно, прыгнула в другую тачку – и вперед. Правда, он точно помнил, иномарка его больше не обгоняла. Ну и что?
Десяткин вдруг вспомнил про врача, который определил его сюда. Иван Софронович… Он, кажется, говорил, что знает Борю, вернее, намекал, что знает. Прямо, гад, не сказал. Неужели все подстроено? Боря дал этому Софронычу на лапу, и тот законопатил Валеру в дурдом и продержит тут, сколько заблагорассудится. Труба!
Что же делать? Передать через этого уголовника записку на волю? Но кому? Жены в городе нет. Близких друзей, кому можно доверять, – тоже не имеется. Так что же делать? Что делать? В полумраке сновали серые тени, и Десяткину вдруг стало так страшно, что он заплакал. Поплакав немножко, он снова задремал. Проспал и ужин, а когда проснулся, тотчас сообразил, что на дворе ночь. По отделению разносился тяжелый храп, изредка перемежающийся стонами и прочими звуками. Валера вздохнул и перевернулся на другой бок. Все те же мрачные мысли одолевали его: что же все-таки случилось и как освободиться? Ведь здесь и впрямь недолго сойти с ума…
Десяткин ворочался с боку на бок, отчего древняя кровать пела всеми своими пружинами на разные лады, – очевидно, повидала на своем веку не одну сотню горемык, подобных нашему герою.
Вдруг рядом с кроватью послышалось какое-то бормотание. Страдалец открыл глаза и с ужасом увидел: рядом колеблется что-то белое и бесформенное. От страха Валера громко икнул.
– Тише, – послышался приглушенный шепот.
– Кто это? – со всхлипом произнес антиквар.
– Молчи, дурень!
Десяткин закрыл рот, лязгнув зубами.
– Вставай, – прошептала белая фигура, и Валера понял, что перед ним женщина в белом халате.
Он покорно поднялся.
– Ты хочешь отсюда выйти? – спросила незнакомка.
– Еще бы, – пискнул Десяткин.
– Могу помочь, но не бесплатно.
– Сколько?
– Тысяча долларов.
– У меня с собой нет, но я отдам, клянусь, отдам… – с горячностью заметил Десяткин.
– Идем, – приказала женщина.
Она взяла его за руку, и Десяткин невольно удивился – какая у нее сухая и жаркая ладонь… Не зная, что и подумать, Валера покорно засеменил следом за женщиной. Щелкнул замок, и заветная дверь распахнулась. Путь к свободе был открыт. «Какая тысяча долларов?! – пронеслось в голове у Валеры. – Да хоть миллион… хоть миллиард…»
Они вышли в небольшой, совершенно пустой вестибюль. Женщина все так же крепко сжимала руку Валеры, и он вдруг понял, что его испытания не кончились.
В тусклом свете пыльной лампочки Десяткин попытался рассмотреть лицо своей спасительницы. На вид – лет сорок, грузная, широкобедрая, туго обтянутая белым халатом… «Должно быть, сестра или нянечка», – предположил Десяткин.
– Я принесу, – прошептал он, имея в виду доллары. – Завтра…
Но женщина тащила его за собой, не говоря ни слова.
– Куда это мы? – забеспокоился Валера.
– А вот сюда, – сказала женщина и втолкнула его в какую-то каморку.
Вспыхнул свет, и Валера увидел, что находится скорее всего на каком-то складе.
Десяткин в полнейшей растерянности таращился по сторонам, совершенно не понимая суть намерений странной медички. Однако разъяснение последовало очень скоро. Женщина вдруг провела руками по телу Десяткина, и он, даже сквозь пижаму, почувствовал, какие горячие у нее пальцы.
– Раздевайся, – хрипло произнесла она.
– Ой! – пропищал антиквар. – Я не смогу…
Женщина между тем стаскивала с него пижаму с такой поспешностью, что дурдомовская униформа трещала и расползалась.
– Я столько пережил за последние сутки, – пролепетал пленник. – Наверное, у меня ничего не получится…
Медичка яростно толкнула Валеру, и он упал на валявшийся на полу матрас. Она же, быстро скинув халат, рухнула прямо на него.
К своему величайшему удивлению, Валера почувствовал, что вполне готов к предстоящим забавам. Несколько смущенный этим открытием, он затрепыхался под своей «спасительницей», пытаясь освободиться из ее горячих объятий.
– Лежи, – прохрипела медичка, – и Валера покорился грубому насилию.
Он судорожно ощупывал потную спину женщины, невиданных размеров ягодицы. Ощупывал жесткие, словно проволочные, волосы своей новой подруги.
«Но почему она такая горячая», – недоумевал Валера, подстраиваясь под ритм темпераментной гражданки.
– А теперь сверху! – приказала женщина.
Валера покорно приподнялся… При этом он заглянул в ее лицо – и невольно вздрогнул. Может, ему показалось?.. Да, конечно, всего лишь показалось. Или?.. Он наклонился и всмотрелся в лицо незнакомки. Глаза женщины были закрыты, губы ее кривились в похотливой гримасе, в уголках полуоткрытого рта пузырилась слюна. Мара? Не может быть! Разве похожа эта толстая телка на прекрасную стройную молодицу. И все-таки…
– Ты чего? – не открывая глаз, прохрипела женщина – очевидно, уловила некоторый сбой в движениях партнера. – Давай-давай, отрабатывай, милок, свободу.
– Вас как звать?
– Для чего тебе? Или жениться хочешь?
– Мара?
Женщина хохотнула.
– Точно, Маруся. Ну давай же!
– Но этого не может быть?! – воскликнул Десяткин. Все поплыло у него перед глазами. Жаркая мгла навалилась, спеленала по рукам и ногам. Валера задыхался, стонал, молил о пощаде. На зубах скрипел песок. Он лежал посреди огромной раскаленной безводной степи, а рядом пребывало некое существо, подобрать название которому он не мог. Да рядом ли? Не в нем ли самом, не внутри ли оно поселилось, это существо, опустошающее, высасывающее у него по капле жизненные силы, иссушающее?.. Но в то же время – какое наслаждение! Никогда, никогда еще не испытывал он ничего подобного. Это гибельное слияние наполняло душу восторгом и смертельным ужасом. Сознание меркло, съеживалось и, наконец, погасло. Последнее, что представилось затухающему разуму: огромная паутина, в которой барахтается он – Десяткин.
Пробуждение. Валера сладко потянулся, стряхивая остатки сна, – и вдруг вспомнил… Значит, это был только сон? Ведь он лежал в собственной кровати, совершенно раздетый, и рядом никого не было. Неужели всего лишь ночной кошмар? Но почему голый? Он приподнялся, осмотрелся. Трусы валялись рядом с кроватью; вся остальная одежда – аккуратно сложена на стуле. Так был ли он в дурдоме? Если был, то как его вещи оказались дома? А ведь он прекрасно помнил, как сдавал их в приемном покое… И где тогда больничное тряпье? Он вскочил, схватил со стула брюки, проверил карманы. Все было на месте: деньги, ключи от машины и квартиры, записная книжка… Правда, его одежда лежала на стуле в таком порядке, который для него был вовсе не характерен. И что это значит?.. Значит, его принесли сюда, пока он находился в беспамятстве. Но зачем? И кто это сделал? Уж не медсестра ли? Опять ничего не вяжется. Да и случилось ли с ним все – или приснилось?