Марат. История одной души

Румит Кин

– Ты хочешь ей отомстить?
– спросила ведьма.

Глаза Марата чуть-чуть сузились. Он хотел многого.

– Изнасиловать, - прочитала Намон по его лицу.

– Это мое дело, - сказал Марат.

– Ты хочешь отомстить, но не ей, - уточнила старуха.

Марат молчал.

– Три вещи делают мужчину мужчиной, - сказала ведьма.
– Деньги, убийства и женщины. Ты рано захотел всего этого.

– Так ты мне поможешь?
– спросил Марат.

– Это особая просьба, - сообщила старуха, - и плата будет особая.

Марат ждал.

–

Ты, должно быть, знаешь английский, - предположила Намон.

– Я начал его учить, - подтвердил Марат.

Старуха усмехнулась.

– Значит, твоя плата будет тебе полезна, - сказала она.
– Я хочу, чтобы ты прочитал мне несколько книг.

– Я не настолько...
– возразил Марат.

– Освоишься, - отрезала ведьма.
– Иначе сам будешь сводить бедное животное с ума. Придешь завтра вечером с книгой.

Марат плотно сжал губы. Он знал, что справится, но Намон обрекла его на жизнь впроголодь. Теперь у него не будет времени, чтобы подрабатывать.

– Сколько их будет?
– спросил Марат.

– Пять, - ответила Намон.

– Слишком много, - сказал Марат.

– Три - за коня, - пояснила ведьма.
– Четвертая - чтобы остаться безнаказанным.

Марат вскинул голову.

– Я могу запечатать ей уста, - пояснила старуха, - и она не расскажет о том, что ты сделал.

– А пятая?
– спросил Марат.

– Чтобы вас не съели крокодилы, когда вы будете там кувыркаться, - рассмеялась старуха.

– Хорошо, - согласился Марат.

– Ты можешь подобраться к коню?
– поинтересовалась ведьма.

Подросток кивнул.

– Мне нужны его волосы, - сказала Намон.
– Из гривы, из хвоста и с бока.

– Я принесу, - обещал Марат.

– Подожди здесь, - приказала ведьма.
– Я напишу список книг.

***

– "Ее отделили от меня и немедленно утащили куда-то. Я остался лежать на земле, в состоянии, которое трудно описать. Я причитал. Несколько дней я ел только то, что мне насильно запихивали в рот. В следующие несколько дней я часто менял хозяев. Так было, пока я не попал в руки капитана корабля, на судне которого мне предстояло отплыть в Америку. Но тогда я об этом ничего не знал".

– Кончилась первая глава, - сказал Марат. Он устал, и Намон это знала. Она выжала из него все, что могла.

– Хорошо, - кивнула старуха.
– Скоро продолжишь.

Она усмехнулась.

– Ты уже понял кое-что, желтый мальчик, - отметила она.
– Понял, что таким, как мы, убийства мало. Просто убивать хотят не слишком плохие люди. Так делают политики и солдаты.

Волосы Намон были подняты вверх черно-красным ирокезом. Ее руки, покрытые белыми пятнышками ритуального узора, продолжали свой танец. Старуха переворачивала в пальцах фигурку лошади и продолжала наматывать на нее нить.

– Представляешь, Олауда Эквиано выучился писать тогда, когда с этих событий уже минуло двадцать лет. Он никогда больше не видел сестру. Он всю жизнь нес в себе боль.

Намон облизнула нить.

–

Это было на самом деле, - рассмеялась она.
– Сотни плачущих детей на берегу. Кровавые потеки от деревянных колодок на их шеях. Погонщики с кнутами. Песок, провонявший фекалиями и потом. Мертвецы в волнах. Раса рабов и раса господ.

Марат смотрел, как двигаются ее впалые черные щеки.

– Это наш мир, - добавила колдунья.
– Можно все повернуть и повторить сначала. Говори, а то я не чувствую твоего понимания.

– Я понимаю, - возразил Марат.

– Что ты понимаешь?

– Я хотел бы идти вдоль рядов женщин, выставленных на продажу, - признался Марат.
– Как господин.

– Прицениваться, щупать их груди, залезать им пальцами в рот, - предположила ведьма, - встречать их взгляды, обессмыслившиеся от страха. Да, это хорошо.

Она снова облизнула нить.

– Ты бы хотел, чтобы рабы были белыми или черными?
– спросила Намон.

– Женщины - белыми, - ответил подросток.

– Как твоя сероглазая Лесли?
– спросила старуха.

– Да, - подтвердил Марат.

– А ты трахал черную?
– поинтересовалась Намон.

– Да, - сказал подросток.

– Когда?
– спросила ведьма.

– Почти год назад, - ответил Марат, - и потом еще несколько раз.

Он лишился девственности в маленькой уличной столовой. Она называлась Сан-Педро Макис Поро. Там был бетонный пол, два неровных ряда столиков, грязная барная стойка и комнатушки двух подсобок, сколоченных из старых рекламных щитов. Марат нашел это место, когда начал ходить в колледж. Оно находилось точно на окраине трущобных районов, на середине его пути к дому. Он стал завсегдатаем Макиса. Там была сносная и очень дешевая еда. И еще там работала девушка, в глазах которой Марат заметил особенный влажный блеск.

Он уже хорошо знал это выражение. Так на него смотрели многие женщины. Этот взгляд чем-то напоминал ему взгляд матери в те редкие минуты, когда он делал ее счастливой. Камила так смотрела, когда он пошел в школу, и когда увидела, как он легко поднимает два ведра с водой. Последний раз эта нежность появилась, когда он напомнил ей, что научился считать. Потом он убил ее, и ее глаза погасли.

Официантка была всего на несколько лет старше самого Марата. Она ходила в желто-коричневой юбке и черно-красной американской майке. Она коротко стригла волосы. Марат думал, что она аканка, из протестантской семьи.

Они долго присматривались друг к другу. Ее кожа была черной, лицо - круглым и некрасивым, глаза - большими и доверчивыми. Маленькие руки с белыми ноготками. Марат любил ссыпать мелочь в ее ладони.

Проходя между столиками, она часто задевала бедром его плечо. Иногда он чувствовал, как ее пальцы вскользь задевают его шею. Она наклонялась, чтобы вытереть стол, и Марат мог коснуться мягкого овала ее живота и округлых выпуклостей груди.

Так продолжалось, пока однажды у Марата не кончились деньги. Он высыпал свою мелочь в черные ладони официантки.