Марджори
Шрифт:
Марджори посмотрела в направлении матери, но ее на возвышении не оказалось.
— Почему бы и нет… это прекрасная мысль. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, дядя… тетя Двоша.
— Для Моджери все что угодно!
Самсон-Аарон плюхнулся в кресло рядом с сыном и водрузил бутылку перед собой на белую скатерть.
— Слава Богу! — сказала тетя Двоша. — Теперь мы сидим у батареи. Здесь, надеюсь, будет потеплее.
Официанты заменили грейпфруты рубленой цыплячьей печенью. Марджори еще ни разу не видела, чтобы цыплячью печень подавали подобным
— Ради Бога, объясните мне, как можно съесть что-либо еще после этого? — спросил мистер Голдстоун.
— Мой дорогой, — сказала ему жена, — после этого ты можешь спокойно не есть ничего целую неделю. Лоуенштайн восхитителен.
Она с увлечением принялась за печень, остальные последовали ее примеру, за исключением тети Двоши, которая просто сидела и озиралась вокруг со светлой улыбкой. Миссис Голдстоун старалась не глядеть на тетю Двошу, но ее взгляд словно магнитом притягивался к блестящим глазам, колышущимся желтым перьям на плечах и мерцающим зеленым блесткам на тетином платье. Тетя Двоша перехватила взгляд миссис Голдстоун, и ее улыбка сделалась еще светлее.
— Почему вы не кушаете, миссис Рафаилсон?
— Цыплячья печень содержит в себе яд, — с готовностью ответила тетя Двоша, не переставая улыбаться.
Сэнди поперхнулся, и у всех остальных сделались испуганные глаза.
— Моя тетя непреклонная вегетарианка, — поспешно объяснила Марджори.
— О! — Миссис Голдстоун вернулась к еде, однако ее энтузиазм заметно уменьшился.
— Это очень интересно, — сказала миссис Коннелли. — У меня есть… э…
Она умолкла на полуслове, глядя, как Самсон-Аарон, разделавшись со своей порцией, взялся за цыплячью печень тети Двоши, отчаянно стуча вилкой о стенки чаши.
— Мы… — продолжила она, — то есть я хотела сказать, что у нас есть… у мистера Коннелли есть сводный брат, который тоже стал вегетарианцем…
Самсон-Аарон налил себе большой стакан виски и помахал бутылкой в воздухе.
— Кто-нибудь еще хочет?
Банковский менеджер кашлянул.
— Почему бы нет, я думаю, что я буду, спасибо.
— И я тоже, — сказал мистер Голдстоун.
— Лион, скоро подадут самые разнообразные вина…
— Ну и пусть подают.
Мужчины выпили, как заядлые собутыльники. Затем Самсон-Аарон съел свой суп и суп тети. Кроме этого, он уничтожил две порции языка в сладко-кислом соусе и три телячьих зобных железы в сухарях. Время от времени он подливал себе и двоим мужчинам виски, и они продолжали выпивать, несмотря на ворчание своих жен. Миссис Коннелли, которая была невероятно стройной и ела очень мало, наблюдала за дядей с нездоровой зачарованностью. Мать Сэнди была более озабочена тетей Двошей. Она неусыпно следила за вегетарианкой краешком глаза. Когда подали зобные железы и она собралась их съесть, тетя Двоша накрыла ее руку своей ладонью, отчего миссис Голдстоун дернулась, словно ее ужалили.
— Простите меня, — произнесла тетя Двоша, — но не
— Извините, что вы сказали?
— Прошу прощения, я знаю, что это не мое дело, но вы принадлежите к астеническому типу. Так же, как я. Для астенического типа есть гланды… вы можете вскрыть себе горло и найти там точно такие же.
— Тетя Двоша, пожалуйста! — воскликнула Марджори. — Вы не имеете права…
— Нет, нет, это очень интересно, — слабо запротестовала миссис Голдстоун. — Я никогда не думала об этом блюде, как о гландах… это довольно неприятное слово, но…
— Естественно, это гланды. Чем же еще могут быть эти железы, как не гландами? Огромными, много больше, чем человеческие, — сказала тетя Двоша. — Для других типов гланды тоже не слишком полезны, но для вашего есть гланды…
— Я думаю, вы правы, — сказала миссис Голдстоун, отставляя тарелку. — Я определенно не буду есть эти гланды… Лион, не думаешь ли ты, что выпил уже достаточно виски?
Самсон-Аарон как раз заново наполнял стакан магната. Джеффри взял бутылку.
— Спокойнее, папа, отдохни немного…
— Милти, это же бар-митцва! — воскликнул Самсон-Аарон, вырывая бутылку из рук сына.
— Бог мой, вы правы. За Арнольда Моргенштерна и его семью! — воскликнул основательно порозовевший мистер Коннелли.
Он щегольски сдвинул ермолку на лоб и поднял свой стакан.
— Еврей или христианин, человек есть человек, и Арнольд один из лучших людей, которых я знаю, а я их знаю много. Я горд, что присутствую на этой бар-митцве. За Арнольда, за его жену, за его сына и за… — он качнул стакан в сторону Марджори, — за его очаровательную красавицу дочь, элегантную хозяйку нашего стола. Клянусь Богом, если бы я был холост и на двадцать лет помоложе, я бы немедленно попросил ее руки!
Мистер Голдстоун и мистер Коннелли выяснили, что оба они заядлые гольфисты; они обменялись парочкой анекдотов и откинулись на спинки кресел, сотрясаясь от смеха, к которому радостно присоединился Самсон-Аарон.
Тетя Двоша тем временем через Самсона-Аарона беседовала с Джеффри, объясняя ему характеры и сцены его романа и убеждая внести немного диеты и здорового образа жизни в его следующую книгу. Джеффри грыз трубку, оползал и горбился в кресле и кивал с тоской и скукой в глазах. Миссис Коннелли и миссис Голдстоун беседовали об организации благотворительных театральных вечеров, с тревогой поглядывая время от времени на своих мужей, между которыми гуляла коричневая бутылка.
Церемониймейстер вкатил в зал столик, на котором помещался гриль. На его стальные прутья были насажены куски жаркого, под которым пылало настоящее пламя. Его помощник, одетый в белое, принялся разрезать превосходное мясо на порции. Второй помощник раскладывал их по тарелкам и дополнял цельными картофелинами и прекрасной толстой зеленой спаржей.
— Боже правый! — воскликнула миссис Коннелли. — Только не мне, пожалуйста! Мне не надо. Честное слово, я не смогу больше проглотить ни кусочка. Я ничего подобного не видела!