Маримба!

Терентьева Наталия

Через некоторое время Катька радостно сообщила мне:

– Мам, с тех пор, как я узнала, что Наталию Владимировну зовут Наталией Владимировной, я стала звать ее Наталией Владимировной!

За десять лет фея, сама не поющая (такое бывает, хоровики могут сами и не петь), но хорошо организующая детей, ответственная, образованная, научила Катьку петь редчайшие русские песни, а капелла, то есть без музыкального сопровождения.

Десять лет Катька любила, ненавидела фольклор, уставала от него, несколько раз бросала (чаще всего – на летних каникулах, в мыслях), пробовала менять на джаз, блюзы, эстраду… Но

снова и снова надевает красный, расшитый золотом сарафан и поет то, отчего русская душа начинает непонятно волноваться, накатываются слезы – почему, отчего, зачем, в песне вроде все хорошо кончается или вообще неизвестно о чем речь – сидят какие-то пташечки-макаташечки, то ли на холме, то ли на поле… Но вот эти бесконечные щемящие напевы, резкие смены тональности, поднятие по секундам – то есть на очень маленький интервал, от этого так трепещет сердце, так хочется подпеть плачущей, переливчатой мелодии… Я подпеваю, Катька иногда пытается петь со мной в два голоса, но я тут же путаюсь, сбиваюсь. Катя аккуратно замечает:

– Мам, ты хорошо поешь, но вот ты начинаешь в одной тональности, а заканчиваешь – совсем в другой. Но это ничего! У тебя голос такой красивый! Ты пой, пой! Не стесняйся!

* * *

Собираемся в театр. Катя выясняет:

– Как-как называется театр?

– Молодежный.

– А что такое «молодежь?»

Объясняю.

– А-а-а… Значит, туда молодых, таких, как ты, можно водить?

* * *

Маленькая Катя направляет на меня автомат:

– У тебя остался один час, чтобы приготовить мне поесть!

(По прошествии многих лет не могу взять в толк – вот откуда только у моей Кати, среди кукочек и мишек и всего ее девчачьего царства, появился автомат?)

* * *

– Мам, я ведь не продаюсь! Почему же ты говоришь, что я дорогая?

* * *

На столе за ужином стоит бутылка кагора. Катя неожиданно просит:

– Можно мне?

Я с некоторым сомнением даю ей маленькую рюмочку, в которой чайная ложка кагора:

– Смотри только все не пей!

Катька снисходительно улыбается:

– Ты что, боишься, что я запьянею? Я же никогда не бываю пьяная!..

«Внимание!» – говорю сама себе. Дети повторяют за нами выборочно и не всегда то, что бы мы хотели.

* * *

Едем в переполненном троллейбусе в Серебряный Бор. (Наш внедорожник с большой симпатичной мордой еще служит другому хозяину и не знает о нашем существовании, а мы – о нем).

Я держу большую сумку с пледом, водой, едой, игрушками, книжками и саму Катьку за ручку, а она смеется:

– Мам, меня совсем залепёшкали!

* * *

Катя играет, внезапно встает, подходит к столу. Берет ручку и бумагу, «пишет», говоря вслух:

– И больше мы никогда не приедем к тебе. Заглянешь в шкаф – и ничего там нет нашего. Точка!

* * *

Утром рассказывает мне:

– Мам, я крепко-крепко спала! И только слышала, как капают твои слезинки…

* * *

За столом падает маленькая ложка. Катька спрашивает:

– Малыш придет, да, мам?

* * *

Заходя в магазин, где есть детские товары,

Катя неизменно предупреждала меня:

– Мам, не теряйся, я – в детском!

* * *

Как-то днем Катя неожиданно сообщила мне:

– Мам, я что-то плохо себя чувствую.

Я испугалась:

– Что с тобой?

– Голова болит…

– Господи, а еще что?

– Так, что еще может болеть? – задумалась Катька. – Нога еще болит…

* * *

Первый раз Катя ест капусту брокколи.

– Ну, как тебе? – спрашиваю.

– Плоховато… Я как увидела эту капусту, сразу поняла, что в рестораны и магазины, где делают такую капусту, я не хожу.

* * *

Улыбчивый весельчак Данилевский, придя на встречу с Катей, пошутил-пошутил, развернулся и ушел.

– Разозлился твой папа! – подосадовала я. Нет, не должно так быть…

– Почему?

– Я его чем-то задела, наверно…

– Ты его чем-то споткнула!.. – засмеялась Катька.

Может, и хорошо, что родители, которые задевают и спотыкают друг друга до бешенства, живут в разных коморках? Или в разных замках… – разницы никакой нет. Заперся у себя, перебесился, умылся, встряхнулся, пару дней или недель прошло – вроде опять можно общаться… И дети не страдают. От развода дети страдают. Но от двух постоянно спотыкающихся друг об друга родителей ребенок страдает больше. Я хорошо помню, как в детстве я сжималась в комок от папиного взгляда. Он смотрел не на меня – на маму. Помню, как мне было обидно за нее, как я ненавидела папу… А Катька равнодушно смеется и через две минуты после ухода Данилевского забывает о нем – до следующего раза.

* * *

Смотрим телепередачу. Мужчина рассказывает о себе:

– Я – идеальный муж. Я художник. Но я шью, готовлю, убираю квартиру. Только невест нет. А так я – идеальный муж.

Катька смеется:

– Идеальный муж, а немножко с усами!

У нас с ней уговор: с усами и бородой нам женихи не подходят.

* * *

– Мам, некоторые не понимают, что они в зеркало смотрятся! Они думают, что они смотрят в окно, а там – такая же морда. К ним в гости пришла.

* * *

Катя с удовольствием смотрела приключенческий фильм про милицию, где была неожиданно лирическая песня «Позови меня тихо по имени…»

Перед сном крепко держит меня теплыми ручками и говорит:

– Обними меня тихо по имени, мам…

* * *

Катя уже совсем большая, ей четыре с половиной года. Рассуждает, смеется, шутит, задумывается, обожает слушать сказки, сама придумывает и рассказывает сказочные истории с продолжением.

* * *

Это была самая наша первая поездка в Прибалтику. Маленький прибалтийский город у моря. По невероятному совпадению в соседнем с нами номере оказалась моя университетская подруга, которую я не видела лет… сто. С ней мальчик девяти лет, ее единственный сын Митя. С ним Катя дружила и дралась две недели. Только что Митя уехал.

Блеклое солнечное утро, завтракаем, Катя задумчиво говорит:

– Мам, а мне Митя сказал: «Вот я уеду, а ты дружи теперь с другим мальчиком, который в первом номере живет… Вчера приехал…»