Марина [НЕ] грустит: Дьявольские ритмы
Шрифт:
«Вот, незадача-то!» - промелькнуло у меня в голове.
– Ладно, я попробую научить тебя, хоть никогда никого не учил раньше. У меня нет фундаментальных знаний, только практика. Так что нотная грамота, там, и сольфеджио всякое - это только сама по учебнику.
Слушая меня, Мила очень ласково улыбнулась, и я осознал своё счастье. Стараниями безумной Светиной я теперь буду учить играть саму Милу Краснову. Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Все парни умрут от зависти.
Или меня убьют.
Тем временем наша восхитительная «недо-басистка» продолжила:
–
Если бы мы были героями аниме, после этой фразы она отвесила бы поклон!
– Красота!
– подпрыгнула на месте Маруся, - А я уже и название группе придумала.
– Валяй, - сказал я, заранее прикрывая глаза ладонью. И к месту. Потому что Маруся, задрав вверх обе руки, заорала: «ПОЛУНДРА!»
Вот так. Ни больше, ни меньше.
«Полундра!» так «Полундра!» Развлекайся, Маруся.
Глава 2
Весь вечер я пребывал под впечатлением от событий долгого дня. Ничего путного на первой репетиции мы не сыграли, но каша заварилась - моё почтение. Репетиционный зал, внезапно созданная группа «Полундра!», молчаливая Снежана, психованная Маруся - и вот в довершение всего Мила Краснова, самая красивая девочка в школе, тоже с нами. Трудно поверить! Я и не мечтал о таком «цветнике» - завидуйте мне! Завидуйте сильнее: я буду учить Милу Краснову играть на басу!
И хотя сам я на нём не играл, но отчего-то у меня была уверенность: получится. Бас - это ведь тоже гитара!
От таких мыслей я не в меру воодушевился и даже ночью плохо спал: всё грезил о том, как буду ставить нежные пальчики Милы на струны. «Погодите, у неё же, наверное, маникюр?! Да и кожа не успеет огрубеть за неделю - как же она будет играть?» - беспокоился ваш покорный.
С этими же мыслями я и пришёл в школу, предвкушая, как Маруся-вихрь закружит меня с самого порога.
Однако я ошибся: нашему Безбашенному Величеству угодно было полоскать мозги вовсе не мне. У дверей в соседний класс она хохотала в голос вместе с Катей Цурюпой, а дивная Мила, пунцовая, как помидор, стояла рядом и хлопала глазами.
– Пошлостями какими-то в краску человека вгоняете?
– приблизившись, спросил я вместо приветствия.
– Да, вот, думаем, как по Фрейду истолковать такой огромный бас Милочки, - отозвалась Маруся.
– И такой сравнительно небольшой инструмент у тебя, - прибавила Цурюпа, быстренько спрятав улыбку и кивком указав на висевший у меня на плече чехол. Я не обиделся, но, согласитесь, шутка была более чем вульгарной. Я считаю, что в приличном обществе подобные вольности неуместны. Наверное, Катя, приняла меня за ещё одного желающего добиться благосклонности Милены Прекрасной, что вообще-то не оправдывало её нисколько. Я уже собрался было ответить, но Мила сама пришла на помощь:
– Не надо...
– прошептала она, кладя ручку на плечо подруги, словно останавливая. Катя переменилась в лице - словно бы расслабилась, перестала хмуриться, и я поймал на себе игривый
– Ах, ну да: раз с чехлом, то ты должно быть, в группе. Слава, да?
– сказала она и поправила причёску. Я отметил, что её стриженые блондинистые волосы были красиво уложены, словно она только что из салона. Хоть времени было восемь утра с небольшим.
– Зови меня Яр. И шути, пожалуйста, осторожнее.
– Ну, извини уж! Это я по привычке, - пожала плечами девушка, - Моя Милочка привлекает всех, в том числе полных уродов. Приходится отбиваться, как можем.
Я хотел возразить, напомнив об элементарных приличиях, но зазвенел звонок, и мы все разбежались по классам.
Учёба промелькнула почти незаметно. Ни к чему скрывать: я с нетерпением ждал, когда же смогу спуститься в нашу репетиционную комнату. Не зря же учил Марусины песни!
Топая вниз по лестнице, я снова услышал музицирование Снежаны Варяг (вот, всё же фамилию Бог послал!). Сегодня она исполняла «Fly Me to the Moon», любимую песню моей мамы. Я и сам всегда слушаю эту мелодию с удовольствием, а потому не стал дожидаться, а тихонечко зашёл, стараясь не мешать маленькой пианистке.
Как и раньше, играла Снежана виртуозно, обрабатывая мелодию на лету. Только что был джаз, а со следующего такта - ритм-н-блюз, а потом - регги.
Впрочем, моё появление все же нарушило настроение, потому что скоро Снежана остановилась и уставилась на меня.
Неловкая пауза, да уж.
«Маруся, где же ты, когда нужна?»
– Привет!
– сказал я неуклюже и занялся гитарой: надо было срочно начать что-то делать. К сожалению, обстановку это не разрядило нисколько, и оттого, покопавшись немного, я всё же поднял взгляд на Снежану. Она, точно манекен, стояла за синтезатором, глядя перед собой. Странная девочка.
– Ты действительно круто играешь!
– я предпринял новую попытку снять напряжение.
– Училась или учишься?
– От природы.
– Ничего себе! И ты все эти аранжировки...
– Придумала, - прошептала пианистка.
«С ума сойти! Вот это талантище!» - поразился я, но вслух спросил:
– А синтезатор тут о-го-го! Неужели, школьный?
– Мой, - еле слышно отозвалась девушка.
– Звук шикарный. Дорогой, поди?
Не ответив словами, Снежана покачала головой, округлив губки. «Очень дорогой», - понял я. На этой ноте наш разговор сам собой закончился, поскольку, излучая неуёмный энтузиазм и таща за руку красотку Милу, в зал ввалилась Маруся Светина.
– А вот и мы!
– возвестила она, как будто мы и сами не видели, - Яр и Мила, принимайтесь за освоение баса, а мы со Снежаной займёмся аранжировками.
Она распоряжалась нами, как подчинёнными. «Да, кто она такая?» - внутренне возмущался я, впрочем, недолго. Мне ведь предстояло провести время в обществе Милены Прекрасной, так что любые жалобы вышли бы кислыми и лицемерными.
Пока я настраивал Бластер, моя рыженькая голубоглазая прелесть хлопала ресницами, сидя на стуле напротив. И, скажу я, было ужасненько трудно не отвлекаться на её коленки.