Марина
Шрифт:
Милицейский джип приехал на удивление быстро, словно стоял где-то в кустах неподалеку от базы. Меня опрашивали все от сержанта в новой форме украинской милиции до следователя в штатском. Я рассказывала все честно. Как я искала кошек, как приняла рукав белого пиджака за пышный хвост своей кошки. Те, кто меня в данный момент не опрашивал, были в зарослях акации, ярко освещенных фарами джипа и мощными лампами, принесенными вместе с удлинителями из соседних домиков. Скорая приехала почти через час после вызова. Все, впрочем, нормально. С какой стати они должны торопиться к трупу! Толпа любопытствующих примолкла, и подвинулась ближе к машине скорой помощи, когда тело стали выносить из кустов. Я даже
Впоследствии выяснилось, что я была, не так и далека от истины. Неподалеку от тела были найдены тапочки, которые я безуспешно искала все утро. По всей видимости, мои тапочки ночью решили прогуляться по берегу седого Днепра и, устав, прилегли рядом с бездыханным телом красавицы Ирины. Ну не могли они отдохнуть ни в каком ином месте, единственно, рядом с трупом.
Таинственная Ирина и после смерти дирижировала событиями моей жизни. Нас увезли почти одновременно. Ее - на временный постой в городской морг. Меня - на временное пребывание в милицию. Там я еще раз описала, как я нашла тело, потом подписала свои показания. И была отпущена, совершенно неожиданно для меня, и к большой радости Вадима, уже ожидавшего меня в прокуренном коридорчике перед кабинетом следователя, Он схватил меня и, не говоря ни слова, поволок в машину. Ехали мы не очень долго. Перед старым еще сталинским домом, Вадим сказал:
– Хочешь, не хочешь, а придется пожить здесь. Эта квартира, может, не такая удобная, как у Вани, но здесь тебя, по крайней мере, никто не найдет.
Квартира была однокомнатная, скудно обставленная мебелью, если я не ошибаюсь, пятидесятых годов. Я осмотрелась.
– А что же будет с моими кошками? Их нужно обязательно найти. Они не умеют жить на улице...
– Успокойся, Марина. Кошки твои у Вани, он о них позаботится. А теперь, будь добра, расскажи мне, что произошло на базе.
Выслушав мои, уже заученные, наизусть показания, Вадим задумался. Молчание, зловеще висящее в убогой комнатенке, медленно, но очень уверенно вело меня к закипанию. Я прекрасно понимала, что сейчас мне не резон ссориться с единственным человеком на свете, который пусть и гипотетически, однако, мог меня вытянуть из кучи неприятностей и горы трупов. Но и молчать уже была не в силах.
– Вадим, а где был ты все это время?
– Работал...
– Следил за кем-то?
– Вернее будет сказать: наблюдал.
– Он явно не давал втянуть себя в разговор, но я уже не могла остановиться.
– А за кем ты наблюдал?
– Ни за кем, а кого. Я наблюдал очередные трупы...
– Опять мои несчастные жертвы. На этот раз, наверное, в моем холодильнике? Никак не могу понять, когда это я все успеваю... Не молчи, мне так плохо... Я уже тут подумала, а что если мне пойти и сдаться в руки правосудия. Может быть, тогда прекратятся убийства!
– А в этом
– Вадим вроде бы пытался шутить, но какими невеселыми были его слова. О глазах я и не говорю, усталые, покрасневшие. Впервые за время нашего знакомства, Вадим не выглядел уверенным и успешным. Мне даже показалось, что он был растерян...
– Насколько я понимаю, произошло что-то очень серьезное. Хотя, и все предыдущее не было пустячками...
– Мы опять на исходной позиции, Марина. Раньше хоть была надежда добраться, наконец, до блондинки Ирины и, возможно, мы имели бы уже мотивы всех убийств. Теперь мы снова на нуле. Сегодня утром были обнаружены тела матери и дочери Ирины. Отравление газом... Естественно, они не сами отравились. Обе были прикованы к постелям. Мать после инсульта, а девочка попала под машину года два назад... Кто-то открыл газ ночью, когда они спали. Одно радует - на этот раз не было никаких указаний на твою причастность к преступлению.
– Какая же я идиотка! Конечно, Ирина, парализованная мать и дочка с переломом позвоночника...0на приходила к Тамаре... Они были знакомы. Кроме этого она работала уборщицей в офисе Франка Борциана...Я ее там видела... Но мне и в голову не могло придти, что блондинка из бара, Тамарина знакомая и уборщица из офиса один и тот же человек. Тогда я совсем ничего не понимаю... Что я ей сделала? Мы не были даже знакомы...
– А может быть, вы все-таки сталкивались когда-нибудь? Ее фамилия Мещерякова. Она, кстати, начинала учиться на романо-германской филологии примерно в одно время с тобой. Правда проучилась недолго, вышла замуж и родила. А там уже не до учебы ей было... Потом ее муж куда-то исчез, и она какое-то время обслуживала иностранцев в гостиницах. Об этом узнала ее мать, был грандиозный скандал. Мать пригрозила, что лишит ее родительских прав. Ирина устроилась горничной за взятку и параллельно стала искать состоятельного мужа...
– И даже ездила на поиски в Германию... Мне Тамара рассказывала... И как раз во время ее отсутствия дочь попала под машину, а мать разбил инсульт. Да и замуж ее в Германии не взяли.
Можно предположить, что она мстила иностранцам за свои беды, но тогда действительно непонятно, при чем тут ты. Ну, скажем, в случае Швертфегера и Пайера тебя просто можно было подставить, направить подозрение на тебя. Так или иначе, ты была некоторым образом связана и с тем и с другим. Со Швертфегером у тебя была назначена встреча, а для Пайера Саша хотела пригласить тебя в качестве переводчицы. Однако, возле тела самой Ирины, опять же оказались твои тапочки. И сам труп почему-то оказался в непосредственной близости к тебе. Учитывая, что и немец, и австриец были довольно крупными мужчинами, кто-то должен был ей помогать. Не таскала же она их сама. Значит, теперь ее сообщник по какой-то причине продолжает настойчиво предлагать милиции тебя в качестве подозреваемой. Если бы они хотели тебя убить, то могли это сделать миллион раз. Но ни разу на твою жизнь не покушались. Я прав? Или, может быть, ты мне не все рассказываешь?
– Все. Вадим, а почему отравили Тамару?
– Я могу только предположить, что она обнаружила труп Пайера в твоей кладовке и начала догадываться, что с Ириной что-то нечисто. Возможно, Тамара давала ей ключ от кладовки. Ты же подвалом не пользовалась... Я не думаю, что Тамара должна была умереть только для того, чтобы ты предстала перед судом в качестве обвиняемой... С сыном тоже свои нюансы. То ли передозировка, то ли отравили. Выяснить это вряд ли удастся. Ты вообще-то знала, что он на игле?
– Догадывалась и даже сказала как-то Тамаре, что Сережка что-то сильно похудел. Не наркотики ли? А она сказала, что он покуривает травку. И что травка не опасна, многие ее знакомые в молодости курили и наркоманами не стали. Спорить с ней было бесполезно, она всегда была уверена в том, что ее семья самая лучшая и самая правильная, а сыновья не меньше, чем земное воплощение ангелов. Прости меня. Господи. Нельзя такое об умерших говорить.
– В нашем положении можно. Ты у нас серийный убийца, а я тебя укрываю. Есть хочешь?
– внезапно Вадим перешел на бытовую тематику.