Марина
Шрифт:
– Долго еще?
– Минут через десять будем на месте.
Когда мы въехали на дорогу, по обеим сторонам которой толпились сосны, и запахло свежестью и хвоей, я заерзала на сиденье. Так захотелось нырнуть в просвет между стволами и исчезнуть среди деревьев. Давненько я по лесу не бродила.
Райка, уловив мое нетерпение, улыбнулась.
– Помню, помню, как на экскурсии в Святошинском лесу мы тебя всем классом искали.
– Нашла, что вспомнить, вредина! Маленькие же совсем были. Я тогда за бабочкой с полянки сиганула. Бабочка улетела все равно, а я так испугалась - вокруг никого, что разревелась от страха. Потом еще и Клавдия Васильевна мне выписала.Обещала двойку по поведению за четверть.
– Вот мы и дома.
лЮЬХМЮ остановилась перед деревянным домом, выкрашенным
– Давай перенесем девчонок в детскую. Они еще часок - другой проспят. А у нас будет время, чтобы осмотреться, разложить все и приготовить что - нибудь на обед.
Малышки и вправду спали мертвым сном. Мы с Райкой уложили их на кроватки в детской, а сами принялись за дела насущные: разобрались на кухне. Особо утруждаться не пришлось, обед был практически готов. Как - никак у Ютнера отоварились. рПЕЯЙНБШИ ЯЮКЮР выложили в тарелку, ЯСО из коробочки разбавили кипятком, Цыплят разогрели в микроволновке. При этом я подумала, что при таком уровне кухонной цивилизации можно иметь троих детей. Времени на полноценный обед ушло не больше, чем на приготовление кофе в турке. На сладкое предполагалось фисташковое мороженое. Заодно и я его попробую. Раньше не доводилось. И вообще гастрономическое изобилие небольшого немецкого городка меня обескраживало. В Киеве после совкового стандартного набора в каждом магазине я считала, что мы уже живем при полном продуктовом коммунизме - двенадцать сортов колбасы - это уже кое-что, пусть даже на вкус они не отличаются друг от друга.
– Можешь теперь пробежаться вокруг дома. Далеко не уходи. Леса ты этого не знаешь, а вокруг километров на десять ни души.
– А чего это вы в такую глушь забрались?
– Иногда хочется побыть там, где не мельтешат перед глазами соседи. Что ни говори, а Германия перенаселена.
– Заелась ты, Сидорова! Киев вспомни! Пятнадцать квартир в подъезде. Слева пьянка, справа драка, сверху с балкона помойное ведро на твое белье вывернули, а на лестничной площадке прямо перед твоей квартирой наркоманы расположились - очередную дозу усваивают. Вспомнила? Стало стыдно перед подругой? Ладно, я пошла на разведку.
Лес был совсем не лесной. Парк какой-то. Вместо стихийных тропинок аккуратно проложенные дорожки. Муравейник в оградке из частокола. Под соснами плотно слежавшаяся хвоя. Чисто, как в палисаднике у хорошей хозяйки. Никаких признаков пребывания неорганизованных туристов - ни бутылок, ни пластиковых стаканов, ни смятых сигаретных пачек. Словно и не ходит никто в этот, с позволения сказать, лес. И я походила - походила и решила, что мне здесь скучно.
Перед домом уже буйствовали Райкины дочурки. Обе непременно хотели играть облезлым мишкой, хотя вокруг был разложен ассортимент не бедного магазина игрушек. Они тянули тряпичного медведя каждая в свою сторону и голосили при этом не хуже самодеятельного ансамбля народной песни. Увидев меня, они бросили мишку. Я поняла, что теперь они намереваются делить меня, и быстренько ретировалась в дом под Райкину защиту.
Райка с кем-то говорила по мобильному телефону. При моем появлении на пороге кухни она торопливо попрощалась, отложила трубку в сторону и сказала:
– Садись, поешь.
По голосу я поняла, что она чем-то расстроена, но расспрашивать ни о чем не стала. Если захочет, сама расскажет.
– Я, наверное, ограничусь мороженым.
– Как тебе окрестная природа?
– Слишком причесанная.
– А ты, конечно, тайгу здесь найти думала! Зря. В Европе все леса такие. Здесь даже грибы не растут.
– Не собирают их, вот они не растут. Закон природы. Чем заниматься будем?
– А ничем. Бездельничать будем. Девчонок выпасать, телевизор смотреть...
Уже на третий день я была по горло сыта загородной жизнью. Дети меня измучили. Я должна была все время их развлекать. Пока они бодрствовали, своей матушки им было мало. Да и новый человек всегда интересней с точки зрения познания мира. Однако, еще хуже мне было по вечерам, когда две болтушки - хохотушки уже спали. По телевизору без конца шли юмористические
Неспокойно мне было. Вроде и нет повода для волнений. Киевские кошмары остались в прошлом. В Германии меня никто не ищет. Мне сделал предложение человек, который мне очень нравится. Материальная сторона жизни тоже в стадии становления - может и вправду получу Карамелино наследство. Живи и радуйся! Не получалось. Внутри сидит зернышко тревоги и, прорастая, рвет душу. Тут еще и Райка добавила. Прошлась вечером по всему дому и проверила замки на дверях и шпингалеты на окнах.
– Рай, ты чего? Сама же говорила, что на десять верст в округе ни одной живой души.
– Да, мало ли что! Я здесь обычно с Детлевом бываю, а с ним мне вообще ничего не страшно.
– А я уж было решила, что в Германии, как в Багдаде - все спокойно.
– Спокойно - то, спокойно... Но две бабы с детьми в чащобе... Упаси, господь, что случится...
Успокоила подруга! Из таких вот моментиков и было соткано полотно моей тревоги. А если еще приплюсовать к ним мою чудовищную по своей изобретательности фантазию и умение истолковать любую ситуацию не в свою пользу, то понятно, в каком состоянии я принялась за решение кроссвордов в этот вечер. Меня основательно заклинило, память не работала, я не способна была вспомнить самые распространенные кроссвордные штампы. К тому же волей - неволей постоянно прислушивалась к звукам за окном. То мне чудились шаги, то чей-то шепот. Когда за окном все стихало, мне становилось еще тревожнее. Странное выражение " звенящая тишина " приобретало для меня совершенно определенное значение. Тишина действительно звенела, правда, трудно было понять, звенит она или все происходит в моем мозгу. Но звон был. Я сидела, боясь пошевелиться, на кровати. Мое ложе скрипело и его скрип мог заглушить шорохи, доносящиеся из леса. А они внезапно совершенно исчезли. Было впечатление, что мою голову обернули толстым слоем ваты. Стало душно. На лбу у меня выступила испарина, мысли замедлились, руки и ноги задеревенели. Больше я не могла оставаться одна. Пойду к Райке, разбужу ее... С трудом передвигая ноги, я вышла из комнаты и увидела свет в кухне. Хорошо, что Райка не спит. Все же было бы неудобно будить человека среди ночи...
Я ускорила шаги и столкнулась с выходящей из туалета подругой.
– И тебе не спиться?
– спросила она, нисколько не удивившись моему появлению.- Я чайник поставила. Пошли, попьем чайку. Ночь сегодня какая-то дурная.
Мы вошли в кухню и тут за окном загрохотало. Забавно было, наверное, со стороны посмотреть на нас в этот момент. Мы обе дернулись. Я от Райки, а она, наоборот, ко мне, да еще и вцепилась в мою пижаму.
С неба обрушилась стена воды. Ливень колотил по крыше, по карнизам, по траве с таким ожесточением, словно господь решил отмыть землю от скверны, скопившейся на ней со дня сотворения мира. Вот и объяснение моих страхов, подумала я, а Райка сказала:
– Надо же, как вшарашил! У нас тут перед ливнем или перед грозой так падает давление, что люди с ума от страха начинают сходить. По статистике наибольшее число самоубийств у нас происходит в такие вот ночи.
– Лучше не надо об этом, Рая. На душе скверно.
– Если из-за Вадима, то ты это зря. Все у вас будет хорошо. У меня глаз наметанный. Если бы что-то было не так, я сразу бы заметила. Но что-то в общем происходит. Вы оба не от мира сего, поэтому мне трудно понять, что именно.