Мария Башкирцева
Шрифт:
В дневнике Марии появляется запись, где она описывает посещение еженедельного собрания общества «Права женщин».
«Сегодня вечером мы присутствовали на еженедельных работах общества «Права женщин». Это происходит в маленькой зале m-lle Оклерк.
Лампа на бюро налево; направо камин, на котором стоит бюст Республики, а посредине, спиной к окну, которое находится напротив двери, стол, покрытый связками бумаг и украшенный свечой, звонком и президентом, который имеет очень грязный и очень глупый вид. Налево от президента m-lle Оклерк, которая, принимаясь говорить, каждый раз опускает глаза и потирает руки. Штук двадцать старых женских типов и несколько мужчин – все такая дрянь, какую только возможно
Мужчины кричали о пролетариате, коллективизме и измене наиболее выдающихся депутатов. M-lle Оклерк очень умна и понимает, что дело идет не о пролетариате и не о миллионерах, но о женщине вообще, которая требует подобающих ей прав. На этом бы и следовало удержать всех. Вместо этого они рассуждали о политических тонкостях».
Описание весьма точное и правдивое. Никаких иллюзий по поводу этих людей у Марии нет, но сама идея равенства женщин и мужчин ей близка.
Несмотря на то что Башкирцева с иронией описывает собрание общества, она вступает в него под именем Полины Орелль, представившись иностранкой, воспитанной во Франции. Она ходит в общество, всегда надевая каштановый парик, платит ежемесячный взнос в двадцать пять франков и дает свои карманные деньги Юбертине Оклер на издание женского журнала «Гражданка», в котором сама вскоре начнет публиковаться.
Она пишет в дневнике: «Подумайте только, что у Жюлиана из пятнадцати женщин оказалась только одна, которая не смеялась и не перекрестилась при мысли об эмансипации женщин; одни это делали из невежества, другие – потому что это неприлично. Я уже была готова послать к черту этих бессмысленных существ, которые не хотят, чтобы их считали существами разумными. Они будут говорить: женщина должна думать о своей красоте и т. д., или: кто будет воспитывать детей, если женщина займется политикой? Как будто все мужчины только и занимаются политикой! Никто не заставляет женщину идти в кафе и произносить там речи, мы хотим только, чтобы она была свободна в выборе своей карьеры, которую считает для себя наиболее подходящей. «Оставьте женщину на ее месте», – говорят они. А где ее место, скажите, пожалуйста?.. Я в бешенстве от отчаянья, когда встречаю таких глупых существ. А нужно не впадать в гнев, а убеждать и наставлять. Лучше всего это делать с неграмотными женщинами или с республиканками из простого народа…»
20 февраля 1881 года под именем Полины Орелль Мария публикует в журнале «Гражданка» полемическую статью о женщине-художнике. Вот некоторые фрагменты из нее.
«Я никого не удивлю, если скажу, что женщин не принимают в Школу изящных искусств, как, впрочем, и в другие места. Однако их принимают в Медицинскую школу, тогда почему – не в Школу изящных искусств? Загадка. Может быть, боятся скандала, который вызовет женский элемент в этой легендарной среде? Но ведь можно сделать, как в России или в Швеции, – создать отдельные мастерские, где будут писать с натуры, и собирать всех участников только на лекции. Может быть, в этом и есть решение? Но пока его нет, об этом никто и никогда не думал – вот и все.
А вы, высокомерно объявляющие себя более сильными, более умными, более способными, чем мы, вы присвоили себе одну из лучших школ в мире и получаете там все необходимые знания.
Женщинам же, которых вы считаете хрупкими, слабыми, ограниченными, большинство из которых бесстыдно лишено даже элементарной свободы ходить, куда хотят, вы не оказываете ни содействия, ни защиты, а даже наоборот.
Это нелогично. Ведь мы не будем запирать женщину дома, не правда ли? Не все женщины становятся художниками, как не все мужчины хотят стать депутатами. Речь идет об очень немногих, а это ничего не отнимет у знаменитого домашнего очага, вы прекрасно
А нам нужно иметь возможность работать, как работают мужчины, и не прибегать к силе, чтобы получить то, что мужчины получают так просто.
Нас спрашивают со снисходительной иронией: сколько было великих художников-женщин? Эх, господа! Они были, и это даже удивительно, учитывая те трудности, которые им приходилось преодолевать.
Скажите кому-нибудь, что им нужно отправить их дочь писать голое тело, без чего невозможно обучиться живописи! Да большинство из них истошно возопит, хотя они не стесняются водить тех же девушек на пляжи или на представления танцоров в костюме змеи.
Что касается бедных женщин, то у них нет средств на обучение, а государство им в этом отказывает.
Таким образом, женщинам не только препятствуют в их обучении старыми методами, их не только не принимают в государственные школы, но они даже не допускаются на лекции по анатомии, перспективе, эстетике и т. д., которые могут слушать мужчины, даже не принадлежащие к Школе и работающие в частных мастерских.
Но Школа готовит не только художников и скульпторов, и, подозревая, что вызову улыбки, все-таки скажу, что женщины-архитекторы или граверы не хуже женщин-врачей или женщин-портных. Каждый должен иметь свободу выбора профессии, которую считает подходящей для себя.
При том, что есть немало занимающихся серьезным делом мужчин, которым было бы лучше отойти от этого подальше, женщин не допускают до участия в конкурсе на Римскую премию. Как видите, им даже не дозволено показать их неспособность.
К счастью, проводятся ежегодные выставки, а последние Салоны доказали, что эти презренные женщины являются способными ученицами и высоко несут знамя свободной школы, т. е. мастерской Жюлиана, которая открыла им свои двери».
Сколько было великих художников-женщин? Башкирце – ва права – они были, и это даже удивительно, учитывая те трудности, которые им приходилось преодолевать.
Сама Мария кроме всех обычных в этом случае трудностей преодолевала еще одну – свою болезнь. Она борется с родными и близкими, пытаясь доказать, что со здоровьем не все потеряно. Ей хочется быть здоровой, и она заставляет себя верить, что оно так и есть.
В начале января ей начинает казаться, что здоровье у нее улучшается: «Я еще кашляю и дышу с трудом. Но видимых перемен нет – ни худобы, ни бледности. Потен больше не приходит, моя болезнь, по-видимому, требует только воздуха и солнца. Потен поступает честно и не хочет пичкать меня ненужными лекарствами. Я знаю, что поправилась бы, проведя зиму на юге, но… я знаю лучше других, что со мною. Горло мое всегда было подвержено болезням, и мне стало хуже от постоянных волнений. Словом, у меня только кашель и неладно с ушами, – как видите, это пустяки».
Башкирцева напряженно ищет сюжет для картины, которую хочет представить в Салон, и наконец ее вызывает в свою комнату Жюлиан и предлагает сделку: она отдаст ему свою вновь написанную картину за сюжет, который он ей предложит. Мария соглашается. Но тот же самый сюжет Жюлиан предлагает Амелии Бори-Сорель. Он хочет, чтобы его ученицы соревновались, а в Салон попадет работа, которая окажется достойней. Амелия также не против. Тогда в присутствии свидетелей они подписывают соглашение с Жюлианом, после чего тот рассказывает им сюжет. Он предлагает им сделать часть его мастерской, с тремя фигурами на первом плане в натуральную величину, других же – фоном, как аксессуары. «Этот сюжет, – говорил он каждой художнице в отдельности, – сделает вас знаменитой».