Мария I. Королева печали
Шрифт:
Мать нежно обняла Марию:
– Мое дорогое дитя, если вас действительно отнимут от меня, я хочу, чтобы вы знали, что я не имею к этому никакого отношения. Если я и продолжаю выезжать в город, то исключительно потому, что это входит в мои обязанности королевы, которой не пристало выставлять свое горе на всеобщее обозрение. Что касается того таинственного заговора, то это чистой воды фантазия! В глубине души ваш отец знает, я не способна желать ему зла. Я люблю его.
– Но они ведь нас не разлучат, да? – Марии была нестерпима сама мысль об очередной долгой разлуке, тем более такой, у которой не видно конца. Ей было страшно подумать о том, что все это будет значить для матери. – Отец наверняка
– Уверена, это всего лишь пустое бахвальство. Предупреждение, чтобы я не перечила королю. Они надеются путем запугивания сломать меня и добиться моего согласия уйти в монастырь, чтобы король мог снова жениться. Что ж, я им сказала и продолжаю говорить, что у меня нет такого призвания. Если только папа римский не вынесет решения по нашему вопросу и не положит конец неопределенности.
– Слава Всевышнему, на заседании суда решение от его имени будет выносить кардинал Кампеджо!
– Увы, Мария! – Королева покачала головой. – Боюсь, будет продолжена тактика проволочек. И я не надеюсь на беспристрастный суд, поскольку он проводится в стране, которой правит мой муж, и вторым судьей является кардинал Уолси, который одним щелчком пальцев избавится от меня. Нет, я хочу, чтобы мое дело рассматривалось в Риме.
– И вы думаете, его святейшество решит вопрос в вашу пользу?
– Ни секунды в этом не сомневаюсь!
Марии хотелось остаться при дворе и поддержать мать, но в свете предстоящего суда оба родителя решили, что для дочери будет лучше вернуться в Хансдон. Она с болью в сердце расставалась с матерью, оставляя ее на произвол судьбы.
Когда Мария пошла попрощаться с отцом, то застала его в обществе кардинала.
– Мария! – воскликнул отец, как всегда полный энтузиазма. – Надеюсь, мы и оглянуться не успеем, как вы к нам вернетесь.
Да, с горечью подумала она, но при каких обстоятельствах? Прикажут ли кардиналы отцу вернуться к жене? Или она, Мария, возвратится ко двору, лишенному своей королевы.
Чтобы скрыть от отца, как сильно она сердится на него за то, что он вверг их семью в пучину несчастий, Мария низко склонила голову и опустилась перед ним на колени для получения благословения. Кардинал Уолси тепло попрощался с крестницей, но она заметила, что его всегда цветущее, пухлое лицо осунулось и побледнело. Значит, он тоже страшился предстоящих слушаний. Возможно, опасался гнева короля, если вердикт будет вынесен не в его пользу. В этом деле не будет победителей.
В Хансдоне Мария, отрезанная от мира, с волнением ждала новостей. Леди Солсбери, как обычно, относилась к своей воспитаннице с заботой и любовью, но и она пребывала в угнетенном состоянии духа. Ее сын Артур умер в прошлом году от потливой лихорадки, а другой сын, Реджинальд, уехал в Италию для продолжения щедро оплачиваемой королем подготовки к посвящению в священнослужители. Мария сожалела о том, что отец не согласился на ее брак с Реджинальдом, который наверняка стал бы идеальным мужем. Однако, приняв духовный сан, он уже никогда не сможет жениться.
Мать Реджинальда гордилась призванием сына и в то же время боялась за него, поскольку из своего безопасного далека он открыто называл Анну Болейн Иезавелью и Ведьмой.
– Я уверена, что Реджинальд прав и она ответственна за всю эту ложь, – как-то за ужином сказала леди Солсбери своей воспитаннице; теперь у них не было друг от друга секретов. – Но мне хотелось бы, чтобы он высказывал свои взгляды не так откровенно. Боюсь, теперь ему придется остаться за границей, поскольку, проявив неблагодарность, он лишился поддержки в Англии. Ведь, как ни крути, король
– И все же Реджинальд прав. – У Марии пропал аппетит, и она оставила половину еды на тарелке.
– Увы, мое дорогое дитя, одной правоты мало, когда бал правит сила. Сейчас очень многие переживают кризис совести из-за этого Великого дела. Нам остается только молиться, чтобы кардиналы смогли его разрешить.
Послания от матери приходили реже, чем хотелось бы, да и были не слишком информативными. Похоже, она не могла довериться перу и чернилам, возможно из опасений, что письма могут быть использованы для ее компрометации. Ведь Уолси наверняка внедрил шпионов в окружение королевы.
И вот как-то раз леди Солсбери внезапно появилась в классной комнате, где Мария занималась с доктором Фетерстоном переводом с французского.
– Я получила письмо от леди Эксетер, – сообщила воспитательница.
Мария сразу же встрепенулась. Близкая подруга матери, леди Эксетер была наполовину испанкой. Очень прямолинейная, она не скрывала своего возмущения тем, как при дворе обращаются с королевой.
Сев рядом с Марией, леди Солсбери продолжила:
– Она прислала мне полный отчет о том, что происходит в Блэкфрайарсе. – (Слушания проходили в доминиканском монастыре.) – Короля и королеву вызвали в суд. Вы можете в это поверить? Неслыханное дело для Англии! Но миледи ваша мать не осталась сидеть на троне. Ах нет! Она обошла зал суда и, преклонив колена перед королем, произнесла знаменательную речь! Она просила короля избавить ее от слушаний в суде, поскольку в Англии ей не добиться беспристрастного правосудия. Она поклялась, что вышла за него замуж девственницей и всегда была ему верной женой. А когда он не ответил, она вручила свою судьбу в руки Господа и удалилась, проигнорировав призывы вернуться. Толпы людей снаружи тепло приветствовали королеву.
– Теперь они не могут решить дело в пользу отца! – воскликнула Мария.
– Они могут обвинить королеву в сознательном неповиновении судебным властям и продолжить заседания в ее отсутствие, – заметил доктор Фетерстон. – Слушания, скорее всего, продолжатся.
У Марии упало сердце.
Если бы не леди Эксетер, которая не страшилась шпионов кардинала, они вообще не получали бы никаких новостей. Доктор Фетерстон оказался прав: королеву обвинили в сознательном неповиновении судебным властям. Кардиналы продолжили слушание дела в ее отсутствие, что, с точки зрения Марии, было ужасно несправедливо. Недели тянулись мучительно долго. Очевидно, в суд вызывали свидетелей. Мария, стоя на коленях в часовне, молилась за благополучный исход. Она гадала, кем были те свидетели, что конкретно они могли показать и почему для вынесения приговора требуется целая вечность. Разве они с матерью недостаточно долго ждали? С тех пор как отец попросил Рим аннулировать его брак, прошло два года. Неужели его святейшество не понимает, какой мрачный отпечаток Великое дело накладывает на жизнь королевы и ее дочери? Он мог бы давным-давно положить конец прениям одним росчерком пера. Но доктор Фетерстон постоянно напоминал, что все не так однозначно.
У Марии возникло ощущение, будто леди Солсбери что-то явно утаивает. Случайно увидев, как воспитательница прячет в карман некое письмо, Мария спросила ее напрямик:
– Что вы скрываете от меня? Я должна знать!
Леди Солсбери залилась краской:
– Увы, дитя мое, некоторые показания, данные в суде относительно первого замужества вашей матушки, слишком неделикатны для ваших нежных ушей. Вам не пристало такое слышать. Более того, показания эти явно избыточны для рассматриваемого дела. – Она неодобрительно поджала губы.